Смерть Леонида Енгибарова
Из письма Владимира Высоцкого Марине Влади в Париж. «Енгибаров умер! Сегодня утром на улице Горького ему стало плохо с сердцем, и никто не помог — думали, что пьяный! … — Он умер, как собака, прямо на тротуаре!»
Богемную Москву ошеломила неожиданная смерть циркового артиста, Леонида Енгибарова, выступавшего в амплуа «грустный клоун». Близкие друзья, не сговариваясь, решили тем же вечером собраться, чтобы помянуть старого, доброго и отзывчивого друга.
Вдова Левона Кочаряна позвонила Эдмонду домой и настоятельно просила собраться у нее, на Большой каретной.
- Я чувствую, - сдавленным голосом говорила она, мой Левончик обрадуется увидев вас вновь в его квартире.
Справка
Автор не успел сообщить читателю о смерти гостеприимного хозяина квартиры «На Большом Каретном» Левона Кочаряна. Он тяжело болел и скончался в 40 лет, за два года до смерти Енгибарова, в сентябре 1970 года.
Вечером следующего дня Эдмонд Кеосаян, Андрей Тарковский, Василий Шукшин, Владимир Высоцкий и Юлиан Семенов условились собраться у станции метро Красные ворота, у северного входа. Первым подъехал Василий Шукшин. Последним появился, крепко уцепившись за гитару, Владимир Высоцкий. Отвечая на его настороженно-дружеское приветствие, Эдмонд Кеосаян отвёл барда в сторону и безапелляционно отчитал:
- Как ты будешь Инне в глаза смотреть? Ты подумал?
Высоцкий сник, опустил голову и стал оправдываться:
- Ты знаешь, Кес… (Кеосаян) Я не мог прийти. Я не желал видеть Лёву больным, непохожим на самого себя. Могучий Лёва — и сорок килограммов… Это уму непостижимо. Я не смог!
Справка.
Левон Кочарян,по определению близких друзей и знакомых, да и самого Высоцкого, сыграл значимую роль в творческой карьере Володи. Он годами дневал и ночевал у Кочаряна. Инициатива записи песен Высоцкого также принадлежала Левону и на его магнитофоне «Днепр-10» были сделаны первые в истории записи песен. А когда Левон заболел, то Высоцкий ни разу не пришёл в больницу его навестить. Не появился и на похоронах.
- Кес, - продолжал объясняться Владимир, - Инна меня поймёт, я уверен, не беспокойся.
Затем, пытаясь уйти от неприятного разговора, виновато произнес:
- Я Лёньке песню посвятил. Она сейчас впервые прозвучит, послушай, - и, прижав к груди гитару, проиграл начало.
“Шут был вор: он воровал минуты —
Грустные минуты тут и там.
Грим, парик, другие атрибуты
Этот шут дарил другим шутам.”
Своим хриплым голосом Высоцкий привлек внимание не только собравшихся друзей, но и посторонних: москвичей и гостей столицы, случайно оказавшихся рядом, на остановке.
Один из толпы, долговязый мужчина в каракулевой шапке и в валенках серо-грязного цвета, крепко обнимая миловидную девушку за плечо, наклонившись, прошептал ей на ухо, - На Высоцкого совсем не похож, я его лично знаю, не раз вместе выпивали.
А дама предпенсионного возраста с обведенными глазами и накрашенными губами, в мини юбке, сладостно улыбаясь, добавила, - согласна, и мне приходилось проводить приятные минуты вместе с Володенькой. Ой, как он убивался, когда мы прощались.
А когда наши герои забрались в автобус, жители Москвы и гости из Московский области, а также Российской федерации и, быть может, из других республик Советского Союза, продолжали судачить, ошарашенные количеством известных лиц в одном флаконе. Коротышка с бакенбардами глубокомысленно изрек, - Вот тот чернявый, имея в виду Эдмонда Кеосаяна, я сразу узнал его, это известный артист - армянин. Фамилию только забыл… Он напрягся, пытаясь вспомнить “лошадиную фамилию”, побелел, пожелтел, затем покраснел. Когда народ устав ждать, охладел и отвернулся от него, он вскрикнул, - Армен Джигарханян, вот кто это был. И с досадой добавил, - Как я не сообразил к нему подойти, мы с ним в Анапе, в прошлом году, девочек снимали, хорошо погудели…
В назначенный час, в широко распахнутые двери квартиры вдовы Левона Кочаряна, ввалились гурьбой, уже известные читателю, товарищи. Инна встретила друзей с заплаканными глазами, и тотчас же пригласила пройти в столовую комнату, к богато накрытому столу. Володя вошёл последним, он виновато остановился перед Инной, приобнял и стал неистово целовать её руки со словами:
- Инночка, прости меня, дурня. Дурак я, Инночка, иначе я никак не могу объяснить свой поступок. Я уверен, мой Лёва не в обиде на меня. Прости меня...
Инна с пониманием улыбнулась.
Сбросив ботинки, гости, выложив гостинцы на стол, расползлись по квартире, кто к книжной полке, а кто в туалет, Тарковский сразу уселся за стол и подтянул к себе блюдо с холодцом. Его потребительский эгоизм, являлся отражением неуемной энергии распирающей его духовное тело, к тому же холодец или студень, как его называют в северных и северо-западных районах России, сохранил в его чувствах запах детства, приятные воспоминания беззаботной жизни мальчишки от семи до семнадцати лет.
Когда прекратили суетиться, разливая водку, услужливо подставляя рюмки и выбирая закуску, встал с места, заботливо поддерживая рюмку ладонью Эдмонд Кеосаян. Выждав, пока утихнут возбужденные, голоса, он посвятил свой первый тост, рано ушедшему Левону, хозяину квартиры, поделился, неизвестным остальным собравшимся, воспоминанием, сбережённым его памятью и заполнившим его впечатлительную душу. Затем наступила трогательная минута, Эдмонд, осмотрел свою рюмку, собираясь с мыслями, его губы вздрогнули, не решаясь произнести имя неожиданно оставившего круг друзей тридцатисемилетнего отличного парня, Леонида Енгибарова. Он поднял голову вверх, пытаясь скрыть слёзы, но не удалось, слезы предательски покатились по щекам. Собравшиеся помянуть Енгибарова встали, затаив дыхание, никто не решался нарушить тишину. Спустя пару минут громко разрыдалась Инна, мужчины продолжали стоять сдерживая свои эмоции, хотя не обошлось без слез. Эдмонд не в силах произнести ни слова, молча протянул рюмку перед собой, остальные последовали за ним и прикоснули друг к другу ладони тыльной стороной. Первым, по старой привычке, одним глотком, выпил Эдмонд, залпом выпили и остальные, Инна осторожно поставила на стол нетронутую рюмку. Сели. Наконец подал голос, на правах тамады траурного стола, Эдмонд Кеосаян.
Я не знаю, - удрученно произнес он, доведется ли мне пережить более тяжелую минуту в своей жизни.
И пошли разговоры, разговоры, грустные и веселые, остроумные и не очень, воспоминания, связанные с почившим компанию Леонидом Енгибаровым. Именно в тот вечер на стенах появились трещины, и ремонтники не в силах до сих пор их замазать и наглухо заштукатурить. Не успевают они собрать рабочие инструменты, как трещины вновь, прямо на глазах, расползаются по стене. Говорят, это непонятное науке явление, связано с отголоском того всплеска мощной эмоциональной энергетики, которая до сих пор не покидает квартиру.
Инна вышла на кухню и вернулась с огромной горкой, на большом подносе, умопомрачительно пахнущих пельменей. Ребята оживились.
Но для начала песню, Володя, ты заинтриговал нас, - пробасил Андрей Тарковский, съев четверть тарелки холодца, - запомнилась вот эта, “он воровал грустные минуты” - хорошо сказано. И остальные головами закивали, одобряя предложение Андрея.
А Володю долго упрашивать не надо, в принципе, он ждал приглашения. Для проформы он прошелся по струнам, прислушался к мелодичному звону, повозился с одной, настраивая ее на свой лад, затем крякнул, прочищая горло, и запел:
|
Шут был вор: он воровал минуты — |
Хороших песен у Володи не счесть, за сотню наберется, но на этот раз он превзошел все ожидания. Затихли голоса, даже жевать перестали, не решаясь сухарями хрустеть, да столовыми приборами постукивать. Участники застолья заворожено смотрели на барда.
Первой подала голос хозяйка квартиры, Инна. Она со слезами на глазах обратилась к Высоцкому:
- Володенька, милый мой, ты самый дорогой памятник нашему Лёнечке поставил.
Подошла к нему, и наклонившись, обняла его за плечи. Чувственно приникла к нему. Володя, не ожидавший подобной реакции на песню от товарищей, растерянно встал и, это сделал вовремя, к нему, приглушенно всхлипывая, и шмыгая носом шел Кеосаян.
“Это самая высокая оценка моего труда”, - с трудом выдавил Владимир из себя и уткнулся в плечо друга.
Желая дать возможность Высоцкому успокоится от нахлынувших эмоций, Василий Шукшин обратился к Юлиану Семенову:
- Вы так и не общаетесь… окончательно?
Всем было понятно, что речь идет о нашумевшей ссоре с Лиозновой.
- Из-за сценария? - подключился к разговору Кеосаян.
Семенов задумался, почесал подбородок и, усмехаясь, ответил,
- Разошлись как в море корабли. .
К разговору вмешался Андрей,
- Это правда, будто Лановому из Германии ящик коньяка прислали? - И мне бутылка досталась, - с шутливой гордостью ответил Юлик и продолжил, поясняя друзьям, о чем идет речь - поскольку и остальные заинтересовались необычной историей:
- Вася сыграл обергруппенфюрера СС Карла Вольфа. Я с прототипом лично встречался, разговаривал с ним в Германии. Передо мной предстал вполне бодрый под девяносто лет нацист, не сожалеющим о своем прошлом, ни в чём не отступивший от былых принципов. Но в сценарии я показал его не примитивным ненавистным врагом, а достойным противником. После встречи с ним не захотелось делать из него законченного негодяя. Как ни удивительно реальный Вольф посмотрел фильм и настолько восхитился своим экранным образом, что выслал в Россию ящик Hennessy с просьбой передать его русскому актёру. По моему двадцать бутылок, а Лановой с барского плеча одну бутылку мне передал.
- Еще там какая-то запутанная история произошла с Куравлевым?- задала вопрос Инна Василию Макаровичу.
Услышав имя Леонида Куравлева, Василий Шукшин помрачнел и низко опустил голову. Юлий заметив реакцию Васи, но все же решил ответить на вопрос.
- Мы Куравлева сначала пригласили на роль рейхсканцлера , в смысле, Гитлера. Несмотря на то, что это был крайне отрицательный персонаж, Леонид Вячеславович загорелся идеей появиться на экране в этом образе. Для артиста это был шанс отойти от привычного для себя амплуа «хорошего простого парня». Загримировали - один в один, не отличишь. И по этой причине он отказал Василию Макаровичу. Тот его приглашал на главную роль в фильме “Печки -Лавочки”. Леня хорошо бы вписался, нет слов, роль подходящая, но Вася сыграл не хуже, если не лучше. Васе не привыкать тянуть лямку за двоих, а то и за троих. Сыграл отлично. Фильм «Печки-лавочки» стал классикой советского кино. И сегодня является учебником для начинающих режиссёров. Леонид, прямо скажем, подло поступил, а подлость, как известно наказуема, в конечном счете роль Гитлера ему так и не досталась.
Партийное руководство киностудии решило усилить немецкое участие в фильме и эту роль передали актеру германского театра «Фольксбюне» Фрицу Дицу. Но и того пришлось уговаривать. В четвертый раз оказаться в шкуре Гитлера, ему не хотелось. До того он сыграл Гитлера в двух немецких фильмах: “Замершие молнии” и “Я, справедливость” и в нашей киноэпопеи “Освобождение”. Пришлось генеральному секретарю Центрального комитета социалистической марксистско-ленинской партии, Эриху Хоннекеру вмешаться. А Лёне отвели скромную роль Айсмана и тот с огромной неохотой согласился. Совершенно уверен, что Лёня пожалел, о своем опрометчивом поступке. Но, увы, теперь два старых друга не общаются.
Непонимание возникло и у Тихонова с Лиозновой, вернее у Лиозновой, Слава тут не причем.- продолжил рассказывать Семенов, - Задела ее обрушившаяся слава на Славу. И теперь она на всех перекрестках трындычит, будто Тихонова вынужденно взяла, рассматривала совершенно других актеров. Потенциальными исполнителями называет Иннокентия Смоктуновского, Олега Стриженова и даже Арчила Гомиашвили. Тихонов имел лишь одно неоспоримое преимущество,- с сожалением, объясняет она: - он был абсолютно свободен. Иначе не видать ему этой роли как своих ушей. До сих пор она продолжает сокрушаться в кругу своих знакомых.
- У неё и с тобой не сложились отношения, - взял слово Тарковский, обращаясь к Семенову, - Потребовала, чтобы ты её в титрах указал вторым сценаристом. А ты воспротивился, теперь не общаетесь.
Тарковский выражая понимание и солидарность, дружески похлопал Юлиана по плечу.
За разговорами не заметили как время приблизилось к полуночи, Стали нехотя собираться.
- Ну и на посошок, давай Володенька песню “На Большом каретном” - попросила Инна, пытаясь подольше задержать гостей. Володя, казалось ожидал приглашения, он встряхнул гитарой и сел на ближайший стул:
Где твои семнадцать лет?
На Большом Каретном.
Где твои семнадцать бед?
На Большом Каретном.
А где твой чёрный пистолет?
На Большом Каретном.
А где тебя сегодня нет?
На Большом Каретном…
Кто выстрелит в прошлое из пистолета…
Искусство дарения книг: как сделать ваш подарок незабываемым
