Рэйчел Кордаско читает за обеденным столом, под одеялом и во время уроков в начальной школе. Она получила докторскую степень по литературоведению только для того, чтобы побеждать в спорах о классике и носить нашивки на своих куртках (ни того, ни другого не случилось). В настоящее время Рэйчел пишет обзоры и книжные комментарии для своего блога.
Первой книгой, которая пришла мне в голову, когда я думала над этим вопросом, была «Война миров» (1898) Х. Г. Уэллса. В конце концов, это одна из самых сильных первых строк англоязычной художественной литературы:
«Никто не поверил бы в последние годы девятнадцатого столетия, что за всем происходящим на Земле зорко и внимательно следят существа более развитые, чем человек, хотя такие же смертные, как и он; что в то время, как люди занимались своими делами, их исследовали и изучали, может быть, так же тщательно, как человек в микроскоп изучает эфемерных тварей, кишащих и размножающихся в капле воды».
Уэллс дает так много всего в этом единственном (хотя и длинном) предложении: он переворачивает мировоззрение человечества, представляя потусторонние глаза, наблюдающие за нами, когда мы в блаженном неведении занимаемся своими делами; и он заставляет нас пересмотреть свое место во вселенной и тот факт, что для марсианских глаз мы всего лишь «временные существа», мелькающие под микроскопом.
Сила вступительных строк этого романа заключается в надвигающейся опасности и пугающем напряжении, которое создает Уэллс. Нас вытащили из нашей самоуспокоенности и ментальной рутины, и мы столкнулись не только с тем фактом, что разумная жизнь существует на других планетах, но и с тем, что она угрожает нам.
Совершенно иное начало, но столь же мощное, характерно для книги Томаса Манна «Волшебная гора» (1924) (это одна из моих любимых книг того времени). Здесь рассказывается о молодом немце, посетившем своего двоюродного брата в альпийском санатории для больных туберкулезом. Все начинается почти неторопливо, как будто Манн пытается успокоить и даже загипнотизировать читателя. Тот факт, что он называет главного героя, Ганса Касторпа, «обычным» человеком, который планирует навестить своего двоюродного брата всего на три недели - три и не более - указывает, однако, на то, что Касторп совсем не обычный человек, и он определенно не будет оставаться здесь всего на три недели.
Описание путешествия в санаторий происходит на первых нескольких страницах романа, давая читателю ощущение движения и энергии, которые прекращаются, когда Ганс достигает места назначения. И именно эта долгая пауза позволяет Манну показать социальную динамику в убежище для больных и богатых в начале 20 века.
И Уэллс, и Манн используют уязвимость читателя в тот момент, когда начинается роман. Мы не знаем, чего ожидать, поэтому читаем вводные строки более внимательно или несколько раз, чтобы получить представление о мире, в который мы вошли, и негласных правилах его чтения. Именно эта ловкая манипуляция ожиданием и ожиданием быстро привлекла меня к этим двум шедеврам.
Вспоминая Андрэ Нортон
«Хонор Харрингтон» - эпичная космическая фантастика о долге, чести, достоинстве
