В самолете было жарко, стюардессы растопили печь, до покраснения чугунных стенок. Очевидно, на складе выдали уголь-антрацит, он хорошо разгорается и долго держит жар. Не зря жители северного города Воркута, только признают уголь - антрацит. Как-то по ошибке завезли к ним донецкий серый уголь, его и бесплатно брать никто не хотел. Все двадцать тонн угля учителя младших классов за зиму перетаскали. В свое время в ведомственных домах учителей младших классов печки буржуйки понатыкали, так вот там серый уголь в самый раз. Новенькая, но опытная стюардесса Новикова Татьяна решила воспользоваться случаем, картошку аккуратно нарезала и по всей раскаленной поверхности печки разложила: запах на все три салона. Пассажиры не возмущались, им казалось, плохо работает вентиляция в туалете. Её (Новикову Татьяну) с американского рейса Ереван-Лос-Анджелес сняли. Там она занялась снабжать армянскую диаспору армянским коньяком, “Наири”, “Двин” и иногда пятизвездочный предлагала. Этот коньяк она вместе с мужем, кандидатом физико-математических наук, доцентом кафедры прикладной математики в НИИРФ Степановым Алексеем, у себя на кухне разливала.
Справка
НИИРФ - Научно-исследовательский институт радиофизики имени академика А. А. Расплетина.
Расплетин Александр Андреевич, доктор технических наук, действительный член АН СССР, Герой Социалистического Труда, лауреат Ленинской и Сталинской премий.
Чтобы запах соответствовал - клопов давили. Поймали ее при помощи видеокамеры. ОБХСС внедрил в круг друзей Алексея своего крота, тот жучки по всей квартире расставил. Собрались они как то на кухне отметить 81 годовщину со дня рождения Чарли Чаплина, по этому поводу картошки нажарили..
Справка
Чарли Чаплин - Сэр Чарльз Спенсер (Чарли) Чаплин — британский актёр кинорежиссёр, сценарист, композитор, продюсер и монтажёр. Универсальный мастер кинематографа, создатель одного из самых знаменитых образов мирового кино — образа бродяги Чарли
Так Алексей умудрился еще и в постели жучки разложить. Целый год следили. Ловили, не без этого, но доказать не могли, уж больно силен был в юриспруденции кандидат физико-математических наук Степанов Алексей. Доказать не смогли, но из принципа понизили в должности.
Магомаев скинул с себя теплый пуловер и у проходившей мимо бортпроводницы попросил бутылку воды Volvic.
Почему- то вспомнилось, как еще пять лет тому назад, в Италии, его представили директору миланского оперного театра «Ла Скала» Антонио Гирингелли и он предложил Муслиму остаться: “ Я вижу в вас хороший потенциал” - заявил директор театра. Во всяком случае, так перевели его слова переводчики. И здесь, в Париже, повторилось. Теперь уже директор «Олимпии» Бруно Кокатрикс предложил ему контракт на год, обещая сделать из него звезду международного масштаба. На следующее утро, прямо из парижской гостиницы, Муслим позвонил в Москву в министерство культуры. Как ни странно, заведующий орг. отделом Сергей Владимирович не мешкая переадресовал звонок в кабинет министра, очевидно, Екатерина Алексеевна решила из первых уст услышать как прошли гастроли.
Справка
Екатерина Алексеевна Фурцева - советский государственный и партийный деятель. Министр культуры СССР
Услышав просьбу Муслима остаться на год в Париже, всплеснула руками:
— Да что ты городишь ! У нас два правительственных концерта на носу, без тебя никак. И не вздумай!
Но дома его ждали проблемы, всплыла история с концертом в Ростове…
Он никогда не забывал тот суматошный вечер, когда позвонил администратор Павел Леонидов и стал напрашиваться в гости, мол, есть интересное предложение. Как правило, Павел поднимался к нему в номер, но в данном случае… Муслим покосился на кисейную барышню, с золотистыми кудрями, да изумрудными глазами. Та уже третий день нежилась в его постели, и ответил Павлу:
— У меня не убрано, подходи в VIP-зал у Северного входа, там пообщаемся.
Павлу долго объяснять не надо, он понимал, что кроется под словами “у меня не убрано”. Договорились встретиться через два часа, к восьми вечера. Положив трубку, Муслим вновь бросился в постель и подмял под себя барышню с изумрудными глазами.
Через два часа он, облачившись в спортивный костюм из стопроцентной овечьей шерсти самбуканской породы, которые водятся и успешно размножаются в итальянской долине Стура, спустился в VIP-зал. Павел сидел за небольшим столиком и, обратив внимание на китайские кеды, последней модели, владельца спортивного костюма из стопроцентной овечьей шерсти самбуканской породы, которые водятся и успешно размножаются в итальянской долине Стура, с целью привлечь к себе внимание, замахал бутербродом с икрой, к тому моменту уже наполовину съеденным. Магомаев, увидев Павла, расцвел в радушной улыбке и поспешил в его сторону. Не успел он опуститься на стул, как перед ним выросла официантка, Татьяна Васильевна Рыжкова, загадочно ухмыльнувшись, спросила:
— Чем вас угостить, Муслим Магометович?
— Как всегда, - широко улыбаясь, коротко ответил Муслим и слегка отодвинувшись, с вожделением пробежался блудливыми глазами по точеной фигуре официантки. Его страстное изучение идеальной фигуры, далеко не шапочной знакомой, не осталось незамеченным с её стороны. По уши влюбленная в популярного артиста официантка обрадовано кивнула головой, мол, заказ принят, приступаю к исполнению, но искоса посмотрев на него, спросила:
— Извольте поинтересоваться, случаем вы не потеряли мой номер телефона?
— Нет, нет, - охотно, как будто даже с виноватым оттенком, выпалил Муслим и переспросил: - дядя Вася уже вернулся?
— Нет.- коротко ответила она и, затаив дыхание, уставилась на Муслима.
— Так я завтра вечером заеду,- как бы между прочим предложил советский мачо.
— Надеюсь, надеюсь, - игриво ответила Татьяна Васильевна Рыжкова, предвкушая приятное времяпровождение следующим вечером и отправилась выполнять заказ. К слову, она так изящно развернулась, словно бы на большой сцене Дворца Съездов исполняла русский народный танец “Барыня”. Даже автор романа, не обойденный вниманием со стороны некоторых представителей прекрасной половины человечества, восхитился. Он совершенно случайно оказался за соседним столом, скучал, потягивая жигулевское пиво и закусывая чебуреками. На Татьяну он и внимания не обращал, ему больше нравилась кокетка Кристина, обслуживающая соседний сектор. А та, если и смотрела в сторону автора, то только поверх головы: ее взгляд упирался в стихотворение на противоположной стене:
Всюду о быте заботиться надо - Радостней будет и отдых и труд.
Питание в столовой, обеды на дом - Время советских людей сберегут.
Справедливости ради нужно отметить, что кокетка Кристина лишь изредка бросала робкий взгляд в сторону стола за которым дожевывал свой чебурек автор, опасаясь, как бы доброжелатели в кавычках не донесли ее фавориту, главному повару общепита, Федору Кобзеву.
— Ты здесь всех поимел или кое-кто остался?- наблюдая за игрой своего подопечного с красавицей Татьяной, обратился к Муслиму Павел.
— Видишь вон ту пухленькую, - Муслим показал рукой на официантку, обслуживающую стол в дальнем углу. - У нее такая обворожительная улыбка, пальчики оближешь. Не поддается зараза.
До автора, обладателя безупречного слуха, донеслась эта фраза, он развернулся в сторону, указанную Муслимом и присвистнул от удивления, потому как Магомаев показал рукой именно на недотрогу, Кристину. “Ого! У него неплохой вкус.” - со значением отметил он про себя.
Павел никак не отреагировал на удивленный свист автора, на совпадение вкусов и другие мелкие детали, не имеющие отношения к самому повествованию:
— Вот какая беда, - манерно и наигранно огорчился он.
В эту минуту подошел официант с бутылкой армянского коньяка “Двин” на пластмассовом, треснутом с левой стороны, подносе. Поставил бутылку на стол.
— Это вам от ребят из Еревана, они сидят за столиком справа от окна.
— Давай им две вышлем, - оживился Павел.
На что Муслим ответил,
— Что толку, они тут же четыре пришлют. Иначе поступим.
Он взял со стола четыре салфетки и на каждой написал:” С уважением”. Закончив столь трогательное послание почитателям его таланта, он с особым вдохновением приписал свое имя: “Муслим Магомаев”. Зря отчество не добавил, подумал он про себя, рассматривая салфетки и укорил себя за это. Но переписывать по новой поленился, поставил дату и расписался. Официант, сложив салфетки на поднос, поспешил скорее добраться до ереванцев, те уже закончили трапезничать и могли, не расплатившись, раствориться в общем потоке. И в самом деле, ереванцы уже стряхивали крошки с колен, самый высокий нагнувшись, под столом, краем скатерти сметал пыль со своих мокасинов. А пузатый вилкой выковыривал из под коренного зуба застрявший кусочек мяса. То была память о вчерашнем застолье в шашлычной “Арагви”. Так что, предусмотрительность не последнее дело в гостинично-ресторанном бизнесе. Получив салфетки, четверо ереванцев как они представились, хотя только у одного имелась ереванская прописка, встали на ноги, выражая в свою очередь признание, кланяясь и помахивая Муслиму Магомаеву ондатровыми шапками.
— А теперь ближе к телу, что там у тебя, выкладывай - поправив на себе воротник спортивного костюма, и еще раз бросив взгляд на Кристину, спросил Муслим Магометович.
— Из Ростова звонят, слезно умаляют дать концерт на стадионе «Ростсельмаш». Ведущий и конферансье уже определен, это Феликс Рисман со своим сильным, хорошо поставленным голосом. Споешь “Бухенвальдский набат”, новую песню Бабаджаняна «Не спеши», классная песня, каждый раз - мурашки по телу. Свой коронный номер — арию Фигаро из «Севильского цирюльника» Россини и успех обеспечен.
— Один концерт ? - удивился Муслим.
— Ну, какой ты нетерпеливый, - развел руками Павел,- дай слово сказать. Во первых, тройная оплата.
— Ого !
— Не ого, а 600 рублей за 2 часа и не 600 вовсе, а 606, а во вторых, помимо стадиона договорюсь с Дворцом спорта. Несколько концертов организуем в Зелёном театре и филармонии. Кроме того, обеспечу концертами по всей области.
— А как это тройная оплата? - остановил бравурную речь Павла Муслим:
— Мне только псов из ОБХСС не хватало.
Справка
ОБХСС - Отдел по борьбе с хищениями социалистической собственности.
— Все абсолютно законно, - отрезал Павел, - имеется официальное разрешение от Министерства культуры СССР о тройной оплате за выступление на стадионе. Так что все просчитано.
Справка
Никакого распоряжения министерства культуры по этому поводу, как оказалось позже, не существовало. Кроме того, есть все основания, считает автор, на самого Павла завести уголовное дело, потому как он, пользуясь именем Магомаева присвоил себе часть собранных денег.
— И когда?
— Ну, понятно, летом. Времени достаточно, нужно подписать договор и я займусь подготовкой. Обеспечу тебе еще 10-15 концертов, останешься доволен.
Кто мог предположить, что сразу после концерта на стол Министра охраны общественного порядка (с 1968 г. -внутренних дел) Азербайджанской ССР, генерал-майора Али-Заде Мамеда Али-оглы ляжет анонимка из Ростова, с подробным описанием прошедших (кстати, с огромным успехом) концертов Магомаева. И хотя Магомаева ни в чем нельзя было упрекнуть: он расписался во всех положенных ведомостях, и все же на него завели уголовное дело.
Министр культуры Фурцева, как ее за глаза называли, Екатерина Вторая, моментально открестилась от своего любимчика. Пока Муслим Магометович в Париже получал заслуженные аплодисменты, в Баку его уголовное дело обрастало новыми подробностями, число страниц увеличивалось…
Когда отгремели овации и Муслим, слегка пошатываясь, от навалившейся усталости, вышел за кулисы, сразу наткнулся на восторженную почитательницу. Совершенно очевидно, одну из свидетельниц массовой эмиграции, вызванной военным поражением белой армии в Гражданской войне. На вид она казалась вдвое старше Муслима. Эмигрантка прижалась к артисту и, просовывая ему в руки букет немалых размеров, страстно, на ломанном русском языке, с французским акцентом прошептала:
— Мечтаю отдаться тебе, мой Муслимчик.
— Через час приезжайте в Hotel Paris Saint-Ouen, - не растерялся артист и нежно прислонился к ее щеке.
— И ты в этой дыре остановился?- полуфранцуженка поморщилась.
Из сумочки, покрытой перламутровыми пластинами, что висела через плечо, достала две купюры достоинством по 500 франков и протянула Муслиму. Увидев обалденную реакцию советского человека, сладостно прошептала:
— Утром столько же получишь. И на цыпочках развернувшись, легко, по девичьи, пошла по коридору к лифту. Вызвав лифт, бросила взгляд на обескураженного артиста, тот все ещё стоял, прислонившись к дверному косяку и зачарованно рассматривал французскую валюту.
— Скоро буду, - радостно вскрикнула она, показав ему издалека стройный ряд белоснежных зубов.
Муслим помахал ей в ответ, также радушно улыбаясь, попутно любуясь ее стройной фигурой.
И как только незнакомка скрылась в дверях лифта отправился к себе, в гримерную. В дверях гримерной застал брата Кемала Зейналзаде. Тот жил в Швейцарии и специально приехал в Париж, чтобы поддержать своего родственника.
Справка
Кемал Зейналзаде являлся двоюродным братом Муслима. Дед Муслима и бабушка Кемала были родными братом и сестрой.
Справка
Из воспоминаний Муслима Магомаева “Когда Сталин в начале Отечественной войны 1941–45 гг. решил, что жившие у нас в стране иранские подданные могут, кто хочет, уехать из Советского Союза, семья Кемала покинула Махачкалу: уехала сначала в Иран, а потом перебралась в Швейцарию.” Как мы видим, Магомаев фиксирует свое иранское происхождение.
Кемал пошел ему навстречу, крепко обнял и сбивчиво заговорил:
— Поздравляю тебя брат, ты бесподобен.
Муслим крепко, с чувством, обнял близкого человека. Он не знал, что Кемал присутствует на концерте.
— Черт ты какой, почему не предупредил? - Обиженно заговорил он.
— Я рвался к тебе за кулисы, но меня не пропустили. Дебилы из посольства дорогу преградили и все тут. Ну, да ладно, собирайся, машина ждет. Поедем в гостиницу, сбросишь вещи, там рядом кафе, немного посидим. Кстати в машине твои знакомые, так что приятно удивишься.
Муслим вспомнил незнакомку и намеченное свидание, по лицу пробежала тень озабоченности, Кемал прервал его размышления:
— Полчаса и ты свободен. Мы тебя задерживать не станем. К тому же есть вопрос, который надо бы обсудить.
В машине Муслим встретил старых знакомых: танцора Рудольфа Нуреева и писателя Валерия Тарсиса.
Справка
Рудольф Нуреев — советский, британский и французский артист балета и балетмейстер, солист Ленинградского театра оперы и балета имени Кирова. В 1961 году после окончания гастролей труппы в Париже попросил политического убежища, став одним из самых известных «невозвращенцев» в СССР.
Валерий Тарсис — советский писатель и переводчик, диссидент. Лишён гражданства СССР 17 февраля 1966 года (указ отменён в 1990).
Чтобы избежать хвостов, они поприветствовали друг друга сидя в автомобиле и Peugeot 204 спешно отъехал от концертного зала «Олимпия». По дороге молча любовались друг другом, отмечая произошедшие изменения на лицах и тепло улыбались. Валерий, как самый старший, по отечески гладил Муслима по руке, задумчиво рассматривал его. Рудик мастерски вел свой новенький Peugeot 204 по узким улицам и переулкам, объезжая проспекты и скоростные автомагистрали из-за опасности застрять в пробке. Через 20 минут резко тормознул у незаметного bistrot, сразу за гостиницей Paris Saint-Ouen, в которой бросила якорь советская делегация.
Муслим оставил в машине свой чемодан и они гурьбой ввалились в кафе. Тот час же появился официант и преграждая им дорогу, спросил:
— Vous etes combien? (Сколько вас человек?).
Затем поинтересовался:
— Boire ou mange? (Вы пришли выпить или поесть)
— Les deux (И то и другое) за всех ответил Нуреев.
Официант провел их к свободному столику, предложил красочно оформленное меню. Рудик бегло осмотрев список блюд, показал официанту на две три строчки и отпустил его.
— А чего вы не пришли на концерт, - по детски насупился Магомаев, - я бы вопрос с билетами решил.
— Успокойся, мы в зале были, - ответил Валерий Тарсис и спросил Магомаева:
— На когда у тебя обратный билет?
— На послезавтра.
— Расскажи нам, что произошло в Ростове?
— А вы откуда знаете? - Удивился Муслим.
— Мы всё знаем, дорогой. Мы знаем и то, что тебе опасно возвращаться. В ОБХСС Азербайджана на тебя дело готовится. Как только вернешься, тебя арестуют. Кто-то страстно желает тебя за решетку упрятать и на долгие годы.
— Мы тебе поможем встать на ноги, - вмешался Нуреев, - один не останешься.
— Но моя покровительница… - начал было Муслим, его перебил Нуреев.
— Она отреклась уже от тебя.
Официант подкатил тележку с заказанными блюдами и стал выкладывать на стол французские национальные блюда: картофельный гратен с телячьей печенью по-лионски и закуски, салат нисуаз, тартар из говядины, сыр Аббеи-де-Беллок. С нижней полки тележки выставил две полуторалитровые бутылки вина “Бургундия”.
Кемал полез было за кошельком, но Нуреев слегка заметным жестом попросил того не суетиться.
— Муслим, тебе уже в аэропорту, у трапа, наденут наручники. Первым же рейсом отправят в Баку и у тебя начнется совершенно иная жизнь, - пытаясь вразумить брата, с вызовом заговорил Кемал, в то время пока официант расставлял блюда.
— Действительно, - обратил на себя внимание Валерий Тарсис, - Муслим, ситуация сложная, тебе нужно определяться, или жить на свободе или гнить на соловках.
— Ты хотя бы на миг можешь представить себя на тюремных нарах, где-нибудь за полярным кругом, - подключился Рудольф Нуреев, рассчитавшись с официантом.
— Да, там все нормально, - пожал плечами Муслим, - я постоянно бываю в тюрьмах с шефскими концертами. Зэки там веселые, лезут с вопросами.
Трое приятелей скептически усмехнулись.
Муслим растерялся и отложив вилку откинулся на спинку стула.
— Ты знаешь как там пытают, как там издеваются, как насилуют, - уже раздражаясь, обратился к Муслиму Валерий:
— Без особой надобности, просто в свободную минуту, заводят в пыточную камеру и бьют: по голове, по лицу, по ногам, по рукам деревянной дубинкой . Бьют так зека, как только может бить здоровый, но неразумный, яростный детина, выполняя приказ своего начальника или по своей прихоти. Отданный их произволу, беззащитный или и вовсе больной узник мечтает только ободном, как можно скорее умереть.
В Екатеринодарской тюрьме используют метод «растяжки»: голову арестанта тянут в одну сторону, плечи — в другую и одновременно бьют по его шее до момента, пока у жертвы не начинается кровотечение из носа и рта.
Еще со времен Николая Ежова появилось такое понятие, как «пыточный конвейер»: арестованного непрерывно мучают на протяжении нескольких суток (а бывало — и недель), пока тот не сходит с ума.
Во всех тюрьмах используют пытку страхом. Ты можешь не бояться боли, но спокойно ожидать боль, не испытывая страха перед внезапными побоями, выдерживают немногие.
О свободе даже не помышляют: будущего нет. В свободу перестают верить через 3-4 месяца... Ложась спать, мечтают только об одном: утром не проснуться и не важно как, с инфарктом или с инсультом, а может залетный тромб остановит твое сердце.
Николай поднял хрустальный фужер с вином и, приглашая остальных выпить, не спеша осушил бокал. Трапеза продолжалась, каждый пытался внести свою лепту стараясь убедить Магомаева в верности предложенного решения, остаться на западе, просить политического убежища в Париже. В чем ему, естественно, французская юриспруденция не откажет. Перебивая друг друга, сулили Магомаеву международное признание, баснословные гонорары и спокойную размеренную жизнь. Муслим молча слушал, да прикладывался к бокалу с вином. Пришлось заказать ещё одну бутылку. Разливая остатки третьей бутылки по бокалам, Муслим заговорил:
— Родные мои, я вам всем очень признателен. В эту сложную для меня минуту, вы со мной рядом, это о многом говорит. В эти судьбоносные минуты для меня, когда на кону стоит моя судьба, я должен удержать себя от неверного шага. Согласен с тем, что для меня, как для творческого человека, продолжение жизни на западе, это трамплин к новым высотам, неслыханным там в союзе. Я имел возможность выступить всего лишь в двух концертных залах. В Италии и во Франции и оба директора предлагали мне остаться. А потому, я бы с радостью принял ваше предложение, но там в Баку, в Москве остались мои близкие, которые пострадают, если я решусь на это. А я не имею права причинять боль моему и твоему дяде Джамалу, - Муслим посмотрел на Кемала.
— Его сердце не выдержит такого удара.
Справка
Заключительные слова сказанные Муслимом Магомаевым на той встрече.
«Предположим, я останусь… А что будет с дядей Джамалом? Со всеми родными и друзьями? Дядя заменил мне отца, вложил душу в мое воспитание. И что же? Ему, убежденному партийцу, выкладывать партбилет на стол? С его-то больным сердцем! Хорошо же я его отблагодарю, если останусь за границей».
Муслим Магомаев вернулся в СССР.
А в тот вечер, Муслим появился в гостинице в двенадцатом часу ночи. Шагая по коридору, он увидел в дверях новую знакомую. Красотка, понурив голову, сидела на коврике под дверью. Он поторопился к ней и взяв ее на руки, исчез своем номере.