Дилемма Жоржа Сименона

Те, кто хоть что-то знает о Жорже Сименоне, обычно знают, по крайней мере, три вещи. Первая заключается в том, что он делил свою энергию между детективными и "обычными" романами. Первое сделало его одним из самых высокооплачиваемых писателей в мире в середине двадцатого века и не позволило ему достичь того высокого литературного статуса, к которому он так стремился. Во-вторых, он обычно посвящал написанию романа всего полторы недели, что, опять же, было хорошо для его банковского счета и плохо для его репутации. Наконец, - и это вопрос, который Сименон с энтузиазмом обсуждал с журналистами, - он провел большую часть своей жизни, занимаясь сексом. Однажды, в интервью своему другу Федерико Феллини, он заявил, что побывал в постели с десятью тысячами женщин.

 

Сименон родился в 1903 году в Льеже, главном экономическом и культурном центре франкоязычной Бельгии. В своем автобиографическом романе "Родословная" (1948) он описал свой родной город как место, где почти ничего нельзя было делать, кроме как ходить в школу и в церковь. После воскресного обеда дядя Шарль показывал фотографии, которые он недавно сделал, фотографируя облака над почтой. В конце концов, Сименон открыл для себя книги: Бальзак, Дюма, Диккенс - обычный список для мальчиков его времени. Он также обнаружил еще один интерес: девушки. От описания его первого опыта захватывает дух. Он и Рене - ему было двенадцать, ей пятнадцать - были в лесу. Он залез на остролист, чтобы собрать для нее ягоды, и спустился, истекая кровью, зацепившись за колючки. Она велела ему лечь, а сама слизала кровь. Затем она стянула с него шорты и залезла на него. "Было безумно больно", - вспоминает он. "Она практически сделала мне обрезание". Вскоре, однако, он попробовал снова и стал ее поклонником на всю жизнь.

 

Сименон обожал своего отца, Дезире. В "Родословной" отца тоже зовут Дезире, и, как и в реальности, он - мелкий агент страховой компании. Добродушный, неамбициозный и достойный человек, он стоит на своей церковной скамье "спокойный, как святой на витраже". Он любит свой обед, свою газету, свой стул на кухне и, своего сына Роже (персонаж Сименона). Напротив, мать, Элиза, ссорится с мальчиком до крика. Элиза так же несчастна, как Дезире счастлив. Она плачет и ежедневно устраивает припадки. Больше всего ее волнуют деньги. Семья мелкобуржуазная, но только едва-едва. Вопреки желанию Дезире, Элиза берет квартирантов в свою маленькую квартиру. Вскоре, когда Дезире возвращается с работы, кто-то сидит в его кресле и читает газету.

 

 

Сименон был непоседливым ребенком, а когда он достиг подросткового возраста, все, чего он хотел, - это уехать из Льежа. В пятнадцать лет он бросил школу и пошел работать в местную газету. Вскоре он начал писать и романы. Первый был опубликован, когда ему было восемнадцать лет. В том же году Дезире умер от стенокардии в возрасте сорока четырех лет. Через год Сименон уехал из города. Он вернулся домой на два дня, чтобы жениться на своей невесте - Тиги (Режине) Реншон, художнице, которая была ему скорее другом, чем возлюбленной. Они поселились в Париже, и Сименон не переступал порог дома своей матери почти тридцать лет.

 

Теперь этот плодовитый человек стал еще более плодовитым. За следующие семь лет он выпустил более ста пятидесяти романов и новелл. Все это были простые вестерны (например, "Глаз Юты"), приключенческие рассказы ("Белое чудовище Огненной Земли") и то, что он называл "пикантными" историями ("Девушка, которая научилась кое-чему"), опубликованные под псевдонимами. Тиги бросила рисовать, чтобы помогать ему. Они наняли домработницу, девятнадцатилетнюю Генриетту Либерж, которую Сименон прозвал Буль, или "шар" (она была пухленькой), и он быстро сделал ее своей любовницей. Другие любовницы появились позже, и он часто посещал публичные дома. Каждое утро он садился за стол и писал назначенную им самим дневную норму - восемьдесят машинописных страниц. Делал он это до тошноты от напряжения, и остаток дня он проводил в расслаблении. Таким образом, к двадцати семи годам он установил схему своей жизни: много книг, много женщин. По словам его биографа Пьера Ассулина, "поезд шел своим ходом".

 

Но Сименон был недоволен тем, что является низкопробным писателем. В 1931 году он создал первые романы, под которыми он был готов подписаться своим именем. Это были детективные истории о полицейском суперинтенданте по имени Жюль Мегрэ.

 

В начале романа о Мегрэ, как и в любом детективном романе, в начале появляется труп, а в конце книги мы узнаем, кто это сделал. Но суть историй о Мегрэ заключается отнюдь не в сюжете. Развязка, которая в классических детективных историях обычно является решающим моментом, в романах Мегрэ зачастую производит лишь незначительное впечатление. Во многих случаях преступником оказывается человек, которого мы подозревали все это время, или наоборот - кто-то неожиданный, человек, которого мы никогда раньше не встречали. Джулиан Саймонс, эксперт по детективному роману, утверждал, что романы о Мегрэ на самом деле не относятся к этому жанру, потому что, по его словам, Сименону не было интересно раскрытие преступлений.

 

Его интересовали персонажи и мир, в котором они живут. Центральное место в романах о Мегрэ занимает сам Мегрэ. Мы видим его яснее, чем любого другого персонажа в произведениях Сименона. В большинстве книг он средних лет и известный человек. Поскольку он возглавляет в полиции отдел убийств, его фотография часто появляется в газетах. Когда он садится в такси, водитель часто спрашивает: "Куда, инспектор?". Он высокий (пять футов одиннадцать сантиметров) и широкоплечий. Он почти постоянно курит трубку, как и Сименон. Он любит выпить. Не редко он заходит в бар к 10 часам утра. Он также любит поесть, и он совсем не худой.

 

 

Что приводит нас к его жене. Как сказал один критик, мадам Мегрэ заботится о своем муже, как о малыше. Она готовит для него великолепные блюда не только на ужин, но и на обед. Часто он не успевает их съесть, потому что занят раскрытием преступлений, но если за обедом Мегрэ пропустил foie de veau en papillote, то на ужин он все равно получает цыпленка с эстрагоном.

 

Соответственно, первая встреча Мегрэ с этой женщиной связана с едой. В самой, пожалуй, пронзительной книге Сименона "Первое дело Мегрэ" (1951) наш герой вспоминает время, когда он был учеником полицейского, и ездил на велосипеде. Друг приглашает его на вечеринку, которую устраивают какие-то важные люди. Он идет, но чувствует себя неловко и плохо одетым. В какой-то момент он оказывается рядом с полной тарелкой пирожных petits fours. Он протягивает руку за одним, затем, не задумываясь, за другим и третьим. В конце концов, он смотрит вниз и, к своему ужасу, видит, что съел все пирожные до последнего. Более того, другие гости заметили это и смотрят на него в недоумении. В этот момент к нему подходит девушка в голубом платье с другой тарелкой пирожных petits fours. Не хочет ли он еще? спрашивает она и советует ему, что те, что с цукатами сверху, самые лучшие. Это племянница хозяев, и она хочет сказать, что у Мегрэ может съесть столько пирожных, сколько он захочет. Ее зовут Луиза, но ее почти никогда больше так не называют, потому что вскоре она становится мадам Мегрэ.

 

Этот эпизод заставил меня вспомнить главу из романа "Дэвид Копперфильд", в которой Дэвид, без гроша в кармане и один в мире - его мать умерла при родах - проходит весь путь от Лондона до Дувра, в дом своей двоюродной бабушки Бетси Тротвуд. Мисс Тротвуд грубо приказывает горничной принять ванну и уложить его в постель. Далее следует знаменитый в западной литературе абзац. Дэвид сидит в темноте, глядя в окно, на Ла-Манш,

 

 

Мать Мегрэ тоже умерла при родах, когда он был еще мальчиком. Его отец редко разговаривал. Мегрэ хотел стать врачом и два года учился в медицинской школе, но потом деньги кончились. Он уехал в Париж и стал полицейским. Как и у Давида, у него не было ни денег, ни покровителя, ни нормальной обуви. Большую часть времени он был голоден. (Отсюда эпизод с petits-fours.) В отличие от Диккенса, Сименон воздержан. В его рассказе нет ни лунного луча, ни матери. Но когда появляется девушка в голубом платье, чтобы спасти его, вы, как и в случае с Копперфильдом, чувствуете, что произошел акт милосердия.

 

Сименон так же трактует брак Мегрэ: сильные эмоции, очень сдержанные. По воскресеньям они, взявшись за руки, обычно ходят в кино. Каждый год мадам Мегрэ на месяц уезжает к своей сестре в Эльзас, а Мегрэ переезжает в гостиницу, потому что не может выносить ее отсутствия дома. Физический обмен между ними редко описывается. Я знаю лишь несколько исключений. В романе "Мегрэ и мертвая девушка" (1954) суперинтендант поворачивается и целует мадам Мегрэ в постели! Я был очень смущен.

 

Книги о Мегрэ полны нравоучений. Одно из них - об обыденности преступлений. В "Баре на Сене" (1931) убивают гостя на загородной вечеринке в выходные, и полиция выставляет блокпост. Соседи находят это большой помехой, "особенно для преступления небольшого масштаба, которое почти не освещалось в газетах". В "Мегрэ и убийца" (1969) молодой человек зарезан на тротуаре перед кафе. Четверо мужчин, играющих в карты в кафе, слышат шум и идут к двери, но не решаются выйти. Идет дождь.

 

Соответственно, в этих книгах Сименон, как правило, не рассказывает нам о насилии прямо. Обычно, мы никогда не видим, как происходит убийство. Первоначальная реакция Мегрэ на преступление - это желание раскрыть его, но к концу истории его эмоциями обычно становится печаль. Однажды он наблюдает, как несколько мужчин играют в буле, и завидует им, говорит он, потому что, когда они выигрывают, они имеют право чувствовать радость. Когда выигрывает он, кто-то теряет свободу или жизнь.

 

Во многих других романах Сименона жизнь еще более ужасна. Как после десяти лет выпуска ширпотреба он решил стать серьезным и начал писать романы о Мегрэ, так и через два года после этого он почувствовал, что книги о Мегрэ недостаточно серьезны, и начал писать "серьезные" романы, которые он иногда называл romans durs, или "жесткие романы", то есть жесткие для нас.

 

Величайший из них - "Грязь на снегу" (1948), в котором Франк, девятнадцатилетний сын владельца борделя (он живет в борделе, подглядывая за шлюхами за их работой, стоя на столе и подглядывая через фрамугу), пробивает себе дорогу в безымянном городе, находящемся под военной оккупацией. В первой главе мы видим Фрэнка с его другом Кромером. Кромер убивал людей. Например, однажды он занимался сексом с девушкой на чердаке сарая, и она стала сентиментальной. Она сказала, что надеется, что он оплодотворит ее. "Идея иметь ребенка от этой глупой, грязной девчонки, которую он месил как кусок теста, показалась ему гротескной", поэтому он задушил ее. Это был первый раз, когда он убил кого-то. "И позволь мне сказать тебе, - говорит он Фрэнку, - это очень легко". Фрэнка охватывает восхищение. Кромер показывает Фрэнку нож, который он только что приобрел. Фрэнк просит одолжить его. Вскоре после этого он прячется в снежном завале, когда мимо проходит офицер. Он убивает его. Он не знает этого человека. Он просто хочет опробовать нож Кромера, "почувствовать, каково это, когда он... скользит между костями".

 

Такая аномия очень характерна для времени Сименона: фашистские тридцатые годы, война, послевоенное отчаяние. Кажется, что она перекликается с работами экзистенциалистов Сартра и Камю, и Камю признавал, что учился у Сименона. Но самым влиятельным из коллег Сименона был гораздо более старший - Андре Жид, который назвал его "возможно, самым великим и самым истинным романистом в современной французской литературе". Другие уважаемые художники также говорили о Сименоне как о серьезном писателе. В то же время многие из его высокопоставленных литературных поклонников, явно имея в виду хорошее, превозносили его как поставщика захватывающих романов. Чилийский писатель Луис Сепульведа сказал: "Нет ничего лучше зимы в компании бочонка бренди и полного собрания сочинений Сименона".

 

Как ни печально признавать, Сименон одобрял эту снобистскую позицию. Он называл свои романы о Мегрэ квазилитературными. Как и Конан Дойл с Шерлоком Холмсом, он пытался бросить своего знаменитого сыщика. С 1935 по 1941 год он не написал ни одного романа о Мегрэ. Затем, по его словам, он уступил популярному спросу, что по-другому означает, что он уступил финансовым соображениям. Очень рано Сименон научился тратить то, что зарабатывал. У него были сказочные дома - однажды он арендовал шато XVI века - и шикарные автомобили, чтобы парковаться перед ними. Одно время, когда он жил в деревне, у него был зоопарк, включая белого жеребца, на котором он любил ездить на рынок, и двух волков. (Последние, к сожалению, съели семейного кота, и их пришлось отдать в зоопарк).

 

 

Живя таким образом, Сименон не мог игнорировать свои продажи. В зрелом возрасте он написал почти в два раза больше романов, чем романов о Мегрэ - сто тридцать четыре против семидесяти шести, но настоящие деньги приносил именно "Комиссар Мегрэ". Сименон был легендарен в издательском мире тем, что вёл жесткие переговоры. В конце концов, он получил полные права на свои книги. Это означало, что он получал деньги от всех переводов, которые появились примерно на пятидесяти пяти языках. Но гораздо важнее, как золотая жила, были права на фильмы. При жизни Сименона по его произведениям было снято пятьдесят три фильма, и это не считая телевизионных адаптаций. Конечно, именно "Комиссар Мэгрэ" чаще всего адаптировались для кино и телевидения. (Сериал ITV девятнадцатых-девяностых годов с Майклом Гэмбоном в роли Мегрэ является лучшим).

 

Тем не менее, широко распространенное мнение о том, что он писал в основном ради денег, возмущало Сименона. Он считал, что заслуживает Нобелевской премии по литературе, и в интервью, где он всегда был неосторожен, предсказывал, что так и будет. В день, когда было объявлено, что Камю получил премию, Сименон напился и ударил свою жену. В 1933 году, в рамках своей кампании по принятию в высшую лигу искусства, он сменил издателя, подписав контракт с Gallimard, самым престижным домом Франции, в списке которого были Жид, Пруст и Валери. Gallimard, несомненно, взял его, чтобы он мог зарабатывать для них деньги. Он отвечал отказом. Когда он приходил в офис Gallimard, он пел (а не напевал), проходя по тихим коридорам, где редакторы курировали модернистских неудачников, которых они считали выше его работ.

 

Сименона неоднократно обвиняли в женоненавистничестве. Он возмущенно отвечал, что у него прекрасные женские персонажи, и что когда женщины не были сильными и получали пинки от мужчин, это было в порядке вещей. Но сильные женщины в его романах по большей части страшные стервы. Более милые женщины, как правило, слабы, даже мазохистки. Многих, убивают их мужчины, и мужчине больше нравится, если она не сопротивляется. "Я чувствовал, что она поощряет меня", - вспоминает любовник Мартины. (Конечно, он говорит, что это причиняет ему больше боли, чем ей). Других не убивают, а просто позорят. Действие раннего "Тропической луны" (1933) происходит в Габоне. (Сименон, который любил путешествия не меньше, чем зарплату, писал много статей о путешествиях и поэтому провел некоторое время в Африке). В нем группа белых мужчин напивается однажды ночью и едет в деревню, где они затаскивают трех женщин в кузов своего грузовика и едут дальше на поляну, где устраивают небольшую оргию. Затем они забираются обратно в грузовик. Женщины тоже пытаются забраться внутрь. "Эй, детка, секундочку!" - говорит один из мужчин. "Сначала белые!" Женщины послушно отходят в сторону и ждут своей очереди, после чего мужчины уезжают без них. Женщины с воплями бегут за грузовиком, но он вскоре уезжает. Они остались голыми в пятнадцати милях от дома, посреди ночи.

 

 

В "Грязь на снегу" офицер, которого Фрэнк в конце концов убьет, - завсегдатай местного бара. С ним обычно две женщины. Выпивая на банкетке, он лапает их под юбками, а затем поднимает мокрые руки к свету, смеясь. Возможно, Сименон назвал это образом мира. Я называю это порнографией, причем знакомого мне рода. Мне больше противны сцены унижения, чем сцены убийства, потому что они более реалистичны, более обыденны. Но все это довольно плохо не только с политической, но и с художественной точки зрения: поскольку речь идет об издевательствах над простой женщиной, а не над мужчиной, это можно просто отбросить, как некий изыск. Это побуждало Сименона полагаться на такие жесты, как в решении Алавуана убить Мартину в "Акте страсти". Это давало ему доступ к дешевым эффектам.

 

Подчеркивая это легкое зло, Сименон увлекается своего рода патетической иронией, как что-то из Мопассана. В книге 1956 года мужчина, который говорит своей жене, что повезет ее в Канны на Рождество - он лжет; он намерен поехать с любовницей покататься на лыжах - в последней главе оказывается в Каннах вместе со своей женой. Его любовница плохо кончила. В конце другого романа мужчина, который месяцами придумывал способ отравить жену и сбежать с любовницей, в ужасе смотрит, как его любовница ест еду с мышьяком, которую он приготовил для жены.

 

Такие вещи не часто случаются в книгах о Мегрэ. Можно сказать, что, будучи полицейскими романами, они консервативны и заставляют людей вести себя прилично. Но когда читаешь их и видишь горести, плохих парней и слишком много выпивки, которые они тоже описывают, понимаешь, что на самом деле это не так, не больше, чем, скажем, в книгах Раймонда Чандлера. Сименон меньше уважал романы о Мегрэ, и в результате они в среднем более расслаблены, более остроумны, даже более поэтичны.

 

Тем не менее, у них есть один серьезный недостаток: они часто небрежны, и это, несомненно, связано с методом написания Сименона, его привычкой завершать роман за десять-одиннадцать дней. Обычно ему требовалось семь-восемь дней, чтобы написать роман, а затем два-три дня, чтобы пересмотреть его. Кроме того, когда он начинал книгу, у него не было набросков сюжета, только наброски персонажей. Он говорил, что, начав работу, он входил в транс, в котором глава за главой сюжет приходил к нему. Очевидно, что это было дело, требующее большого напряжения, но, похоже, он получал от него удовольствие. Когда он чувствовал приближение романа, он отменял все встречи и проходил обследование у врача, чтобы убедиться, что сможет выдержать напряжение. На его столе лежали четыре дюжины свежезаточенных карандашей, а на двери кабинета висела табличка "Не беспокоить", украденная из отеля Plaza в Нью-Йорке. Утром он писал по одной главе, но даже днем его семья и сотрудники не имели права разговаривать с ним. Для каждой книги у него была "счастливая рубашка". Ее нужно было стирать каждый вечер.

 

Этот метод сильно повредил его творчеству. На полпути в некоторых книгах подсюжеты отпадают, персонажи меняются странным образом. Если бы Сименон заботился о пересмотре, он бы увидел эти проблемы и либо исправил книгу, либо отказался от нее. Конечно, он заметил, что те несколько романов, для которых он нарушил график и уделил больше времени - в частности, "Родословная", которая содержит самое прекрасное, что он когда-либо писал, - были одними из его лучших. Но, опять же, это был не просто случай незнания. Он не хотел беспокоиться. И снова мы не должны забывать о деньгах. По словам Люка Санте, у Сименона был взгляд рабочего на свою профессию. Чем больше продукции он выпускал, тем больше рассчитывал заработать. Комментаторы восторгаются его продажами, но его издатель Гастон Галлимар отмечал, что в среднем его книги продавались тиражом всего около восьми тысяч экземпляров. Причина, по которой люди покупали так много его романов в год, заключается в том, что он выпускал так много романов в год - в среднем пять. Стэнли Эскин, чья книга "Сименон" (1987) является лучшим критическим исследованием автора, говорит, что в глубине души Сименон мало уважал интеллект. Прекрасно, но тогда вы должны спросить: почему этот человек рассчитывал получить Нобелевскую премию?

 

 

Сименон, похоже, наслаждался собой в течение многих лет. Он мало чем занимался, кроме писательства. Очевидно, он не тратил много времени на чтение романов своих современников, включая романы своего друга Жида или другого горячего поклонника литературы Генри Миллера. Похоже, что когда Сименон и Миллер встречались, они говорили в основном о девушках. Миллер сказал Сименону, что у него "шестидюймовая кость в члене".

 

После Тиги и Буле - или вместе с ними - у Сименона было еще две жены, или "жены". В 1945 году в Нью-Йорке он нанял в качестве секретаря красивую, нервную франко-канадку Дениз Оуимент, которая была моложе его на семнадцать лет. Позже она рассказывала, что они встретились в один сорок пять и уже в семь были в постели. После того как Дениз родила ребенка в 1949 году, Сименон развелся с Тиги, но со временем его гарем пополнился Терезой Сбурелин, венецианкой, которая присоединилась к нему в 1961 году в качестве горничной Дениз. Другие слуги тоже выполняли двойную функцию. "Если у человека есть дом в деревне и если у него есть слуги, чего можно ожидать? сказал Сименон Брендану Гиллу из "Нью-Йоркера". "Нужно заботиться об их нуждах". Тем не менее, Сименон говорил, что больше всего ему нравятся проститутки. Дениз, когда ему рассказали о его утверждении, что у него было десять тысяч сексуальных партнеров, сказала, что, мол, скорее всего, их было около двенадцати сотен.

 

Нам не стоит слишком впечатляться этим. В 1968 году Сименон, со свойственной ему неосмотрительностью, позволил взять у себя интервью группе из пяти врачей. Один из них позже сказал, что группу поразил его неромантичный подход к сексу. Он сказал им, что ограничил контакт двумя минутами. По сообщениям, он также не снимал одежду (только расстегивал молнию). Однажды, когда Дениз находилась в своем кабинете, беседуя с одной из своих ассистенток, Джойс Эйткен, Сименон вошел в комнату, желая заняться сексом. "Вам не нужно уходить, Эйткен", - сказала Дениз, и они с Сименоном ненадолго опустились на ковер. Если бы вы следовали такому распорядку, у вас тоже могло бы быть двенадцать сотен сексуальных партнеров".

 

 

В 1940 году, после начала Второй мировой войны, Сименон перевез свою семью в деревню в Вандее, на западе центральной Франции. Из-за ограничений на передвижение он застрял там. Утром он писал, днем играл в карты с местными жителями в кафе. Его военная биография была неоднозначной. Он руководил центром для беженцев, очень энергично, как говорят люди. С другой стороны, четыре из девяти фильмов, снятых по его книгам во время оккупации, были сделаны компанией, которая, как он знал, управлялась нацистами. Для этой организации он также подписал заявление о том, что он ариец. Пьер Ассулин говорит, что Сименон не был ни коллаборационистом, ни сопротивленцем, а просто оппортунистом. Тем временем Сименон становился все богаче (в основном за счет этих фильмов). И вот, как только оккупация закончилась, комитет по чистке французского союза писателей начал расследовать его дело. Сименон по-настоящему испугался - некоторым писателям, по рекомендации комитета, запретили публиковаться - и в 1945 году, как только смог вырваться на свободу, отплыл с семьей в Северную Америку. В конце концов они поселились в благородном городке Лейквилл, штат Коннектикут, где Сименон вел беспокойную, но плодотворную жизнь. (Многие из его лучших книг были опубликованы в средние годы его жизни, примерно с 1938 по 1951 год). После десятилетнего изгнания семья вернулась в Европу, поселившись недалеко от Лозанны, в Швейцарии, которая для Сименона, как и для других, была налоговым убежищем.

 

То, что поддерживало Сименона в Соединенных Штатах - его страстные отношения с Дениз - теперь рухнуло. Она становилась все более нервной и навязчивой. (Однажды, когда они поселились в отеле, она поменяла бумажные прокладки в ящиках и продезинфицировала телефон). Эти проблемы усугублялись тем, что она стала алкоголичкой. Она несколько раз лежала в центрах детоксикации, а также в психиатрических клиниках. Сименон тоже был не в лучшей форме. Между ними происходили бурные ссоры, они били друг друга. Наконец, в 1964 году он выгнал ее из дома. Он дал ей щедрое пособие, но не согласился на развод, сказав, что она требует слишком много денег. Они оставались в законном браке до самой его смерти.

 

Однажды в 1973 году, когда у Сименона возникли проблемы с романом, он заявил, что с него хватит художественной литературы. Если вы прочитаете его романы за два-три года до этого, вы, возможно, решите, что он был прав, прекратив писать. Однако на свой семидесятый день рождения он пошел и купил магнитофон, на который в течение следующих шести лет надиктовал двадцать один том мемуаров. Многие считают их бесформенными, тривиальными и скучными. Сименон позже согласился: "В сущности, мне нечего сказать".

 

 

У Сименона было четверо детей: один мальчик от Тиги и два мальчика и девочка от Денизы. Он был заботливым отцом, и все его мальчики хорошо учились. Но дочери, Мари-Жорж, которую всегда называли Мари-Жо, пришлось нелегко, особенно когда она достигла подросткового возраста: проблемы с наркотиками, любовные проблемы, рассеянность, депрессии. Как и ее мать, она часто лежала в психиатрических клиниках. Особую сложность представляла ее горячая привязанность к отцу. Что бы она ни думала об отношениях своих родителей, она, похоже, считала, что, когда они разошлись, ей следовало отвести более центральное место в жизни отца. Но после ухода Денизы Тереза Сбурелин взяла на себя роль жены, преградив Мари-Жо путь, как ей казалось. Однажды, в спальне, которую Сименон делил с Терезой, Мари-Жо указала на их кровать и спросила его: "Почему не я?". В 1978 году, когда ей было двадцать пять лет, она заперлась в своей квартире и выстрелила себе в сердце из пистолета 22-го калибра. Ассулин говорит, что Сименон чувствовал не только горе и вину, но и облегчение. Он любил ее, но она мучила его своими проблемами всю жизнь. Он предвидел ее самоубийство.

 

Примерно в то время, когда Сименон отошел от написания романов, он выставил на продажу свой огромный дом в Лозанне, продал пять автомобилей, сдал мебель на склад и вместе с Терезой и младшим сыном переехал в небольшой дом восемнадцатого века. С тех пор он почти никого не видел. В офисе на другом конце города Джойс Эйткен (из книги "Ты не должен уезжать, Эйткен") управляла его делами, а также его состоянием, которое в 1987-88 годах швейцарские налоговые органы оценивали в три с половиной миллиона швейцарских франков (эквивалент примерно четырех с половиной миллионов долларов сегодня), не считая недвижимости. Он выразил полное безразличие к написанным им книгам: "Так много часов, так много страниц. Зачем?" Тереза заботилась о нем с нежностью, и он говорил о ней с любовью. Тем не менее, он говорил, что одной из причин его привязанности к ней было то, что она не попросила включить ее в его завещание. В 1989 году, в возрасте восьмидесяти шести лет, он умер от естественных причин. Ассулин пишет о своем подопечном - таком жадном до работы, славы, денег, женщин - что он умер "так, как мечтал умереть: старым".