Стил написала 170 романов, работая на старой печатной машинке Olympia, которая была у нее с самого начала ее карьеры. Ее дебютный роман "Выбирая судьбу" был опубликован, когда первый из ее девяти детей был совсем маленьким, а многие остальные она заканчивала, когда ее дети были в школе или спали, часто совмещая несколько черновиков разных книг одновременно. Свою популярность автор бестселлеров объясняет тем, что ей удается честно писать о "вещах, которые причиняют нам боль или пугают нас", при этом всегда давая своим героям "тихую гавань", а читателям - "чувство надежды".
Почему и как Вам удается работать в таком бешеном темпе?
Стил: Раньше я не выпускала так много книг, потому что воспитывала девятерых детей, а это отнимает много времени. Но в какой-то момент люди стали говорить: "Разве вы не можете писать больше? Разве ты не можешь писать быстрее?". Мой издатель попросил меня перейти с четырех на шесть книг в год, и я подумала: вот это вызов. Все равно я всегда работала над несколькими книгами одновременно - как художник, который работает над разными полотнами, откладывает их в сторону, а потом возвращается. Потом меня спросили, соглашусь ли я на семь, и я обнаружила, что мне это подходит.
После стольких книг как Вам приходят в голову новые идеи?
Чаще всего они падают с неба. Иногда я читаю историю в газете или слышу о чьем-то опыте, и это становится искрой. И тогда я играю с ней день или два и делаю заметки. Если мне не нравится то, что я чувствую в этих предварительных набросках, я не продолжаю. Но если кажется, что начинает получаться, я продолжаю. Я начинаю придумывать различные повороты и персонажей, и это превращается в снежный ком. В конце концов, я пишу от руки набросок. Это может занять полгода, что очень важно, потому что я узнаю людей, и сюжет начинает развиваться. Затем я делаю машинописный набросок, который отправляю своему редактору: Как она считает, это "кукушка", скучно или хорошо? Иногда ей нравится идея, или два-три момента ее беспокоят, и она делится ими. Когда она присылает ее обратно, я начинаю.
Как дальше идет процесс?
Я пишу каждый черновик от начала до конца. Если он застрял, я его развязываю, в противном случае он так и останется застрявшим. Я не работаю над некоторыми главами одной книги, а потом переключаюсь на другую, потому что я запутаюсь. Однажды я случайно вставила персонажа из одной книги в другую, и когда перечитывала, то подумала: "Боже мой, что этот человек здесь делает? Поэтому я пишу полный черновик, но откладываю его, пока мой редактор его просматривает, и перехожу к другой книге. Я делаю примерно по пять черновиков каждой книги. Этот процесс хорош. Это как маринование и приправа для книг. Когда я возвращаюсь, я вижу то, что хочу добавить, или то, что считаю лишним. Это дает мне перспективу.
Как Вы справляетесь со всеми этими сроками?
Я не отношусь к тем писателям, которые работают по два-три часа утром, а потом живут своей жизнью. Когда я работаю над книгой, я действительно не отрываюсь от нее. У меня много энергии, и я мало сплю. У меня нет хобби. Я не занимаюсь садоводством или макраме. Я никогда не брала уроки игры на фортепиано. Я очень, очень дисциплинирована. Я работаю около 20 часов в день. Я беру около пяти дней отпуска на Рождество, если позволяет издательство, и неделю летом. Отчасти это связано с тем, что мой дом опустел. Когда дети маленькие, ты бежишь в балетный класс, на тренировку по футболу, к ортодонту, и часов не хватает. Но когда все это уходит, возникает вопрос: "Что же мне теперь делать? Мой брак распался примерно в то же время, когда появились дети, поэтому я просто работала все больше и больше. Мне больше нечем заняться!"
Но даже когда Вы были в гуще родительских забот, Вы все равно довольно часто публиковались.
Четыре в год, что было более приемлемо. Когда они были совсем маленькими, я писала только когда они спали. Когда они пошли в школу, я писала, пока они были там, останавливалась и бегала с ними, а потом снова писала, когда они ложились спать, так что на сон у меня уходило около четырех часов. Иногда кому-то снился кошмар или болело ухо, и сон пропадал. У одного из моих сыновей под кроватью несколько лет жила горилла, которая очень мешала. Но у меня просто была потребность писать. Это часть моей души.
Когда Вы поняли, что это может стать Вашей профессией?
Как и большинство вещей в жизни, это произошло случайно. Я всегда хотела быть дизайнером одежды. Я была очень артистичной. Я училась во французской школе и провела большую часть своей жизни в Европе, и моей мечтой было поступить в Школу дизайна Парсонс, что я и сделала; это была совместная программа с Нью-Йоркским университетом. Но потом я сбилась с пути. Парсонс был очень интенсивным: там отсеивают тех, кто не создан для стрессов в модном бизнесе. Мне было 15 лет, когда я туда поступила, и одна из их программ заключалась в том, что кто-то с Седьмой авеню приходил и критиковал твои работы. Это было ужасно. Я была совершенно раздавлена. В итоге я стала работать в бутиковом рекламном и PR-агентстве, и одним из наших клиентов был Ladies' Home Journal. Я работала для них внештатно, и издатель сказал мне: "Вы очень хорошо пишете. Вы должны написать книгу". Мне было 19 лет, я была замужем, у меня родился ребенок, и я подумала: "Ну, ладно". Молодость - это так смело: Ты думаешь, что можешь сделать все. Я попробовала, и мне понравилось. У моего мужа был друг, чей свекор был важным агентом, и я дала ему свою книгу. Он долго не отвечал и, наконец, очень ласково сказал: "Это не твой талант. Вы должны наслаждаться своим ребенком, учиться готовить, бла-бла-бла". (Я, кстати, никогда этого не делала, о чем свидетельствуют мои дети; я готовлю, но это ужасный опыт для всех). Затем я нашла второго агента - женщину, которая очень заинтересовалась и продала книгу издательству Simon & Schuster. К тому времени я уже написала еще одну книгу. Потом я написала еще пять, но они никому не продались, так что не спрашивайте меня, почему я продолжала писать. Я просто подсела на этот процесс.
Почему Вы продолжали писать в тот период?
Я ужасно упряма. У меня все еще была работа. Я проработала в рекламном агентстве пять лет, потом преподавала творческое письмо, так что книги были побочным занятием. Наконец, примерно через 11 лет я решила попробовать и посмотреть, смогу ли я заработать на писательстве. И у меня получилось. Но это не произошло в одночасье.
Вы просто верили, что сможете найти аудиторию для своих книг?
На самом деле я никогда не думала: "Ну и что, что они хотят? У меня просто были истории в голове, которые я хотел рассказать, и я продолжала писать дальше, а потом все полетело.
Были ли у Вас наставники?
Тот человек, который сказал мне забыть о писательстве, на самом деле был агентом Алекса Хейли, а Алекс, написавший "Корни", стал моим наставником. Мы встретились на обеде, он прочитал мою первую книгу и сказал: "Когда-нибудь ты станешь знаменитой". Он был для меня прекрасной системой поддержки, хорошим другом. Я ужасная сова, потому что ночью я успеваю сделать гораздо больше, и он тоже. Он звонил мне в три часа ночи: "Ты работаешь?". "Да, я работаю". "Хорошо, это хорошо". Потом он вешал трубку.
А что касается отношений с агентами? Как Вы их развивали?
Со своим первым агентом я работала несколько лет, писала книги в мягкой обложке, но моей мечтой было писать книги в твердой обложки для разной аудитории. Она была очень обескуражена. Но мне хотелось большего. Потом я встретил Морта Джанклоу, который является моим агентом уже 30 с лишним лет.
В чем залог отличных партнерских отношений между писателями, их агентами и издателями?
Что касается издателей, то они должны хотеть убить себя, чтобы ваша книга имела успех. Агенты должны видеть в вас что-то - потенциал для роста - и быть очень энергичными и преданными. Сегодня издательское дело намного сложнее, чем раньше, потому что крупных издательств осталось очень мало, а значит, если по какой-то причине вы недовольны, то идти некуда. Морт всегда боролся за меня.
Конечно, вы подходите к индустрии с позиции силы.
Даже на моем уровне издатели владеют всеми картами, решают все вопросы. Некоторые из них хорошие, а некоторые нет, и если они не хотят играть или не хотят быть добрыми к тебе, то это их игра. Мне всегда говорили, что я бы добилась гораздо большего, если бы была стервой, если бы устраивала истерики и пугала их до смерти. Но я никогда не была таким человеком.
Как Вы думаете, было бы по-другому, если бы Вы были мужчиной?
Несомненно, в профессиональном плане люди делали со мной то, что никогда бы не сделали с мужчиной. Я думаю, что меня часто заставляют чувствовать себя запуганной с определенной целью.
Но Вас также поддерживали такие мужчины, как Алекс и Морт.
Да, и эта поддержка была очень важна, потому что у меня ее не было ни от кого другого. Мои родители были европейцами и воспитывали меня определенным образом: Женщины не работали. Моему первому мужу, который был на 20 лет старше, не нравилось, что я пишу. Он считал, что это очень неуместно. Но пока я никому не мешала, все было нормально. Моя работа была темным секретом - тем, что мама делает по ночам, когда все спят. Мы никогда не говорили об этом, и я всегда ходила на цыпочках, стараясь не причинять никому неудобств. Я всегда писала под своей девичьей фамилией, так что это была своего рода вторая личность. Но мне стало очень неловко, когда я вдруг сделала огромную карьеру и стала знаменитой. Это никогда не было моей целью. Это подкралось ко мне незаметно. Я этого совершенно не ожидала.
Как Вы думаете, почему Ваши работы так популярны?
У меня была очень насыщенная жизнь, я многое пережила - развод, потерю сына - и я пишу от сердца о том, что происходит с каждым из нас. Я открыто и честно говорю об эмоциях, о том, что нас ранит, пугает или радует. Люди понимают это. Другое дело, что я чувствую реальную ответственность за то, чтобы дать людям чувство надежды и побудить их держаться. Да, с моими героями случаются плохие вещи, но я возвращаю их домой, в тихую гавань. Я называю это ценой победы. Ты не выходишь из игры без следов, но надеюсь, что сможешь извлечь из случившегося максимум пользы.
Как Вы справлялись с этими личными травмами, особенно с самоубийством Вашего сына? Трудно ли было работать? Или работа помогла Вам справиться?
Нет нужды говорить, что самым страшным событием в моей жизни была смерть сына, и в течение трех недель после этого я никогда в жизни не писала так много. Я решила написать о нем, потому что в то время, почти 20 лет назад, существовала огромная рана. Он был биполярным и удивительным ребенком, как и многие биполярные люди. Но если бы я была на званом обеде и сказала в разговоре: "У меня психически больной сын", то брошенная на стол бомба произвела бы меньший эффект. Это было такое табу. Для меня это было ничем не лучше, чем если бы у него был диабет. Мы всю жизнь принимали лекарства, лечили его и пытались найти для него решение. Его смерть оставила зияющую дыру в нашей жизни и в моем сердце. Поэтому я написала о нем книгу, которая стала - я думаю, она и сейчас является обязательным чтением на кафедрах психиатрии медицинских вузов, потому что в ней очень честно рассказывается о том, каково это - иметь ребенка с биполярным расстройством. В те времена считалось, что это заболевание можно диагностировать только в двадцатилетнем возрасте. Сегодня диагноз ставят в три года, и у вас гораздо больше шансов помочь. Так что в тот год я интенсивно писала, и это мне помогло.
Но это трудно предсказать. У меня была еще одна травма, которая скорее блокировала, чем подпитывала меня. И во время пандемии здесь, во Франции, мне было бесконечно труднее писать. Это было похоже на таскание за собой мертвого носорога. В некоторые дни я сидела и писала по две страницы за 18 часов. Это было отвратительно. Я никогда не осознавала, насколько я похожа на птицу, которая вьет гнездо, когда пишет. Я вставляю в текст какую-нибудь мелочь, которую увидела в тот день на улице или в ресторане: зарождающийся закат, глупость ребенка. Но мы не должны были выходить из дома, разве что выгулять собаку. Я была одна в своей квартире в течение 77 дней. Это было ужасно.
Имея столько бестселлеров, Вы постоянно гонитесь за очередным?
В двух словах: да. Есть много критериев. Во-первых, можешь ли ты опубликовать книгу? Потом, сколько тебе заплатили, сколько людей прочитали, и есть ли ты в списке бестселлеров? Я по натуре тревожный человек, поэтому я всегда боюсь, что моя следующая книга будет той, которую все ненавидят. А потом я так радуюсь, когда это не так. То есть, я не впадаю в истерику, если книга не занимает первое место. Но я думаю: "Почему это не получилось лучше? Может, надо было сделать что-то по-другому? Я очень стараюсь работая над каждой книгой. Мне очень хочется соревноваться с собой. Наверное, я гонюсь за совершенством.
Я хочу спросить о печатной машинке.
Я сейчас сижу в шести дюймах от нее и смотрю на нее. Я просто очень низкотехнологична. На компьютере я все делаю неправильно, у меня все заедает. Клавиши расположены слишком близко друг к другу: Они не клацают, не клацают, не клацают, когда я пишу, и так легко нажать не ту кнопку и стереть что-нибудь. У меня бы от этого сердце остановилось. Кроме того, я просто привыкла к пишущей машинке. Когда я была относительно бедна, в начале своей карьеры, я купила ее за 20 долларов в лавке старьевщика. Это очень модная немецкая машинка: Olympia, прекрасно сделанная, с тяжелой, хорошо расположенной клавиатурой. Я написала на ней все свои книги и просто обожаю ее. Первый черновик я набираю один раз, а дальше - море рукописных пометок, звездочек, стрелочек. Мой редактор очень терпелив.
Тем не менее, Вы работаете в Интернете.
Я веду блог раз в неделю, потому что хочу иметь личный контакт с поклонниками. Издатель берет кусочки из него и выкладывает в Facebook, а моя помощница бегает за мной и говорит: "Мне нужен твой Twitter", - это все равно что писать хайку. Мои дочери уговаривали меня заняться Instagram. Я думала, что это фотографирование своего обеда, который для меня - яйцо, половина бутерброда или банан. На моем столе разбросаны бумаги, на мне кашемировая ночная рубашка, волосы не причесаны. Я не могла представить, что выложу это в Instagram. Но меня уговорили. Так что кто-то в моем доме периодически фотографирует моих собак или меня, моя дочь курирует, а я пишу текст. У одной из дочерей сейчас процветающий бизнес по продаже футболок и толстовок с рисунком, поэтому она присылает мне горы футболок для моделирования. Я вывешиваю фотографии, и тут она говорит: "Ты должна мне 300 долларов за 10 футболок". А я говорю: "Зара, ты должна платить модели - модель тебе не платит". А она говорит: "Но у тебя же есть рубашки". И я сказала ей, что не могу позволить себе продолжать их покупать. В любом случае, хотя я очень закрытый человек, такие вещи устанавливают связь с читателями. Они чувствуют себя ближе к тебе, что очень приятно.
Вы когда-нибудь сбавите обороты?
Когда я умру. Я имею в виду, что в своей жизни я сделал две вещи. Во-первых, я воспитала кучу детей. Второе - я пишу. Я горжусь своими детьми гораздо больше, чем своей карьерой, но и карьера мне очень нравится.
Почему люди любят читать?
Любимое блюдо Трумена Капоте - Итальянский летний пудинг
