Представление о том, что чудовище должно оказаться обманом, возникло сравнительно недавно. Воины, собравшиеся вокруг костра, где читают "Беовульфа", не допустили бы сцены, когда могучий Геат срывает маску с лица Гренделя и обнаруживает под ней Унфурта. Среднестатистическому средневековому воину нравилась хорошая история о чудовищах.
Древним людям нужно было как-то справляться с враждебным миром. Существовали болезни, стихийные бедствия, а также человеческие армии, которые убивали и грабили. Восприятие неприятностей как чего-то осязаемого (от чего можно защититься) имело ценность для древних, как живших в мире Гомера или поэта Беовульфа, так и в эпоху Шекспира. (Тот знал толк в хороших призраках и использовал их как можно чаще).
Однако вскоре для чудовищ наступают тяжелые времена. Век Просвещения - само его название говорит о том, что в нем для чудовищ осталось не так много места. Ученые, рационалисты, философы - не те, кто страдает от ночных призраков. А куда деваться, если философия гласит, что все познаваемо (с помощью науки и логики), а значит, нет ничего чудовищного? Монстры запрещены!
К счастью, помощь уже близко. Гораций Уолпол, самозабвенный любитель старинной архитектуры и всего готического, написал удивительно неразумный "Замок Отранто" (1765 г.), повествующий о падающих гигантских шлемах, потерянных наследниках, злых баронах и темных туннелях. Неудивительно, что в век чистого, лишенного чудовищ рассудка "Отранто" стал хитом, породив десятки подражателей и целую школу повествования, известную как готика (расцвет этого направления продолжался с 1765 по 1820 г., когда был опубликован роман Чарльза Метьюрина "Мельмот Скиталец". Готическое влияние сохраняется после 1820 года и по сей день).
Наконец-то мы добрались до главных действующих лиц. Одним из лучших авторов готики была Анна Радклиф, которая поразила всех своим грандиозным опусом "Удольфские тайны" (1794). Радклиф любила черные вуали и нелепые семейные проклятия, но не настоящих чудовищ. Ночной вой оказывается безумной женой, заточенной в подвале (а не оборотнем), злой призрак - жутким дядей Манфредом (а не вампиром), и в конце концов все логически объясняется. Век Разума прерван, но лишь на мгновение. (Ведь никто уже не верит в чудовищ, не так ли?).
Так начинается готическая традиция. Фальшивое чудовище рождается для эпохи, жаждущей острых ощущений, но не способной поверить в фантастическое. Человеку XVIII века не нужны были беовульфовские существа, символизирующие смерть. Мир был логичен, и можно было притвориться, что это не так, и в конце концов все выяснится. Последователям Ньютона, Канта и Томаса Пейна не нужны были ни монстры, ни демоны, ни ангелы, только пробирки. Эта позиция "сидящего на заборе" сохранялась до тех пор, пока викторианская эпоха не ворвалась в мир.
Викторианская эпоха - это совсем другая порода, чем эпоха Просвещения. У нее появились новые проблемы, связанные с логикой и наукой, и для их решения вполне сгодятся старые монстры. Виновник - технология. Все эти рассуждения привели к появлению новых технологий, и мир быстро меняется. Железная дорога, парусники, глобальная империя, промышленность и растущие города - все это привело Англию в мир, а мир в Англию. А вместе с иностранцами и "бременем белого человека" пришли и монстры.
Давайте посмотрим на типичного настоящего монстра викторианской эпохи - графа Дракулу. Он похож на человека, но это не так. Это соблазнительный иностранец, которому нужны английские женщины. Он может превращаться в дым или в волка (история с летучей мышью была придумана в Голливуде). Чтобы убить старого Драка, нужны три англичанина и один немец, и только в самом конце. Его трудно уложить, потому что он сверхъестественный, умный и очень сексуальный. Когда в конце романа он получает свой осиновый кол, все джентльмены викторианской эпохи могут воскликнуть: "Так тебе и надо!" (Женщины немного расстроятся, они знают, что у них мало шансов получить кого-нибудь хотя бы вполовину такого интересного, как старина Драк).
Артур Конан Дойль
Самый известный пример коварного трюка с "фальшивым чудовищем" - есть в классическом романе про Шерлока Холмса "Собака Баскервилей" (1906). Собака оказывается орудием коварного убийцы, Конан Дойль использует лучшие готические приемы (призрачная собака, семейное наследство и жуткие болота), но на самом деле злодей оказывается куда более современным - жадность и распад хорошей деревенской семьи. Сообразительный детектив разгадывает тайну (используя логику и разум, достойные той эпохи) и возвращает Генри Баскервилю его законное место лорда поместья. Готическая ирония исчезла, но многие атрибуты остались.
Популярность романов А. Конан Дойла, который, правда, позаимствовал их у американца Эдгара Аллана По "Убийство на улице Морг" (1841 г.), привела к тому, что фальшивый монстр попал в жанр мистических детективов, где и остается по сей день. Этот новый жанр (усовершенствованный По) позволяет читателю получить как сверхъестественные острые ощущения, так и логическое обоснование для объяснения ужасов. Позднее такие писатели, как Агата Кристи, Джон Диксон Карр, Г.К. Честертон и Дороти Л. Сейерс, украшали свои мистерии готическими образами, своего рода сверхъестественной , чтобы отвлечь читателя, пока Эркюль Пуаро, отец Браун или лорд Питер Уимси работают со своими "маленькими серыми клеточками". Читатель ужасов чувствует себя обманутым, ведь он ищет острых ощущений от сверхъестественного, в то время как его менее изобретательные собратья радостно вздыхают, когда маска срывается.
Большинство писателей относятся к той или иной школе (включая Эдгара Аллана По, который писал психологические ужастики и очень мало сверхъестественных). Только писатели оккультных детективов, такие как Э. и Х. Херон и Уильям Хоуп Ходжсон, играют на обе стороны улицы, используя как настоящих, так и фальшивых монстров, иногда и тех, и других в одном рассказе. Этот вид литературы был популярен (как и все оккультные детективы) в начале XX века, во многом заимствуя верования теософов и спиритуалистов. Странно, но чем больше автор верил в реальных монстров, тем менее убедительными становились его выдумки, как, например, в случае с Алджерноном Блэквудом. М.Р. Джеймс, приверженец жанра ужасов, в своем предисловии к роману Ле Фаню "Призрак мадам Кроул и другие рассказы" (1928) осуждал фальшивые сверхъестественные истории, несмотря на то, что Ле Фану практически изобрел поджанр оккультного детектива.
Две мировые войны - и все меняется. Научная фантастика приходит на смену ужасам, наступает вторая эпоха Разума. Монстры снова становятся дружелюбными инопланетянами или сверхлюдьми. Причудливые оккультные детективы 1920-х годов становятся старомодными и забытыми. Викторианские страхи перед инопланетными лотарио оттеснены на задний план новым технологическим режимом. Вампиров и призраков недостаточно, чтобы развеять эти страхи. Они становятся отбросами, которые прячутся в детской комнате. Вампиры и оборотни теперь гоняются за Эбботтом и Костелло, Флинстоунами и, конечно, Скуби и Шэгги по жутким замкам, вызывая смех, а не крики.
Настоящие чудовища вернутся вместе с дымкой холодной войны, в которую вошли "Экзорцист", "Ребенок Розмари" и, в конце концов, книги Стивена Кинга. Страшный призрак реальной войны и смерти заставлял читателей возвращаться к настоящим историям о монстрах. Для тех, кто предпочитал более дружелюбных монстров, существовало фэнтези Дж. Р. Р. Толкиена, наполненное хоббитами и драконами, а также сказками о давних временах. Те же, кому нравилось и то, и другое, всегда могли обратиться к недолговечному возрождению "Меча и магии", вернувшему в печать Роберта Э. Говарда.
Ни один новый продавец "фальшивых монстров" не покусился на этих гигантов реальных ужасов. Ближе всего к ним в эпоху постмодернизма подобрался роман о серийном убийце - разновидность саспенс-триллера, в котором безумцы настолько безумны, что обретают сверхъестественные способности. Является ли Ганнибал Лектор Удольфом XXI века? Возможно. Все признаки налицо. Захватывает, не напрягаясь до сверхъестественности. Неудивительно, что этот поджанр тесно связан с жанром мистической литературы. Роман о серийном убийце, примером которого может служить "Молчание ягнят" (1988), позволяет нам взглянуть на новую городскую реальность, на враждебный мир, который хочет убить, изувечить или сексуально надругаться над нами и нашими семьями. Так что за последние тысячу лет мало что изменилось. Чем же наши современные страхи отличаются от страхов сидящих в таверне войнов 499 г. н.э. или даже пещерного человека, рассказывавшего истории у костра? Жизнь тяжела, но мы продолжаем жить. Наши монстры послушно следуют за нами.
Почему нужно ставить цели в чтении
Джордж Мартин: 75 лет, а он все еще на троне!
