Был ли Хемингуэй коммунистом и шпионом Советов?

Литературные критики при рассмотрении сложного вопроса о политических взглядах Эрнеста Хемингуэя сосредоточились на заявлении, сделанном им во время гражданской войны в Испании - войны, в которой с одной стороны были лоялисты, поддерживаемые Советским Союзом, а с другой - военный мятеж под руководством генерала Франсиско Франко, поддерживаемый Адольфом Гитлером.

 

Будучи сторонником лоялистов, руководство которых контролировалось Испанской коммунистической партией и, следовательно, Советами, Хемингуэй, освещая конфликт в качестве военного корреспондента, сказал:

 

 

Историки литературы и современники Хемингуэя постарались отделить Хемингуэя от каких-либо коммунистических симпатий. Вместо этого они посчитали, что заявление Хемингуэя было сделано, когда он был увлечен делом лоялистов; следовательно, оно было временным.

 

Денис Брайан, который не верил, что Хемингуэй был коммунистом или даже сочувствующим, сказал, что это заявление было эквивалентно тому, как если бы "неирландец" сказал в День Святого Патрика: "Мы все ирландцы". Биограф Джеффри Мейерс, столь же настойчиво утверждающий, что Хемингуэй был антикоммунистом, объяснил это заявление так: "Это все равно что сказать: "Мы все поддерживаем испанцев в Гражданской войне"".

 

 

Его современники, которые были либо членами партии, либо сочувствующими, либо даже, как в случае Майкла Стрейта, советскими шпионами, говорили, что любые симпатии Хемингуэя к коммунистам были непродолжительными. Страйт сказал, что причины, очевидные по характеру персонажа Роберта Джордана, главного героя романа Хемингуэя "По ком звонит колокол", заключались в том, что он просто смотрел на общую картину, которая заключалась в победе в конфликте:

 

 

На вопрос в интервью о возможном коммунизме Хемингуэя, Малькольм Коули, друг Хемингуэя и защитник Сталина, ответил: "Нет".

 

Антисталинский литературный критик Эдмунд Уилсон сказал, что по траектории его романов можно определить, когда Хемингуэй был сторонником коммунистической линии, а когда отбрасывал ее. Находясь под влиянием у коммунистов во время гражданской войны, он создал, по словам Уилсона, одно из худших своих произведений - "Пятая колонна" (1938). В этой истории речь шла об американском коммунисте в Испании, которому было поручено ловить фашистских шпионов. Хуже того, Хемингуэй ничего не сказал о том, как шпионы в Испании по приказу из Москвы "казнили своих левых противников, а также фашистских шпионов (Хемингуэй не мог притвориться невежественным в этом вопросе: он поддержал линию Коммунистической партии в отношении казни друга Джона Дос Пассоса, Хосе Роблеса, утверждая, что Роблес был фашистским шпионом).

 

Но после публикации романа "По ком звонит колокол" (1940) Уилсон увидел, что писатель избавился от сталинизма и вернулся к художественной независимости: "Хемингуэй-художник снова с нами, и это как возвращение старого друга", - писал Уилсон. Больше "суждения Хемингуэя... не подгонялись под категории политической линии". В качестве доказательства этого Уилсон указал на негативное изображение Хемингуэем русских, находящихся в безопасности за линией фронта, которые купаются в роскоши - обстоятельство, которое Хемингуэй особенно ненавидел (перед гражданской войной в Испании Хемингуэй осуждал коммунистов, не участвовавших в революционных действиях). Уилсон также приветствовал нападки Хемингуэя на реально существовавшего коммуниста Андре Марти, которого Хемингуэй назвал "одержимым идеей расстрела еретиков".

 

Но этот тезис, что интерес Хемингуэя к коммунизму был кратковременным, и он поддерживал русских только потому, что они были единственной группой, способной победить в войне, неверен. Ведь поддержка Хемингуэем коммунизма, за некоторыми исключениями, была очевидна до, во время и после его предполагаемого краткого интереса к ним.

 

Как ни странно, ФБР, установившее за Хемингуэем слежку в 1940 году, которая продолжалась до его смерти в 1961 году (некоторые утверждают, что именно осознание Хемингуэем этой слежки подтолкнуло его к самоубийству), было ближе к истине в отношении почти пожизненных коммунистических симпатий писателя. Заведение досье на Хемингуэя могло быть мелочностью Дж. Эдгара Гувера, потому что Хемингуэй назвал Бюро "американским гестапо".

 

Но ФБР может быть и не при делах. За шестнадцать лет до своего предполагаемого поворота к коммунизму Хемингуэй, тогда еще журналист, восхвалял Итальянскую коммунистическую партию. В 1933 году он поддержал кубинских коммунистов и их попытки свергнуть правую диктатуру. Год спустя он профинансировал благотворительное шоу для революционера-коммуниста Луиса Кинтанильи. В 1935 году он написал статью для коммунистического органа "Новые массы".

 

Роман "По ком звонит колокол" также не был декларацией Хемингуэя об избавлении от коммунистических идей, как утверждают критики. Его главный герой Джордан в конечном итоге оказывается преданным партии, несмотря на усилия сформировать его характер таким образом, чтобы поставить его выше развращающего влияния циников и военных, укрывающихся у Гейлорда. Несмотря на утверждение, что Коммунистическая партия не "владеет его разумом", он в значительной степени отдает его в руки этой структуры. Как и любой хороший сталинист, Джордан говорит, что может "отключить" свое мышление, и обязуется следовать коммунистической дисциплине из-за ее разумности. Эта дисциплина нужна ему в пылу сражения. Любые сомнения, которые у него возникают, он отбрасывает в сторону ради того, что он называет политической необходимостью.

 

Всякий раз, когда он испытывает сомнения, Джордан возвращается к коммунистической идеологии, чтобы успокоить себя. Вторя поэту У.Х. Одену, стороннику лоялистов, который написал печально известное стихотворение, восхваляющее "необходимые убийства" в этом конфликте, Джордан видит "необходимость" в этих жертвах и поэтому "не возражает" против них. Сам Хемингуэй принимал эти убийства как необходимые. Реальное убийство Хосе Роблеса, друга коллеги Хемингуэя Джона Дос Пассоса, не обеспокоило Хемингуэя, который заверил потрясенного Дос Пассоса, что слухи о том, что Роблес был фашистским шпионом, наверняка правдивы.

 

Через год после своего предполагаемого "ухода" с романом "По ком звонит колокол" Хемингуэй, согласно рассекреченному советскому досье, "неоднократно выражал желание и готовность помочь" русской разведке. Он был завербован НКВД в 1941 году под кодовым названием "Арго" и поддерживал с ним контакт до конца 1940-х годов, когда Советы разорвали с ним связи, поскольку он был плохим агентом.

 

 

Однажды в Нью-Йорке, зимой 1940-1941 годов, советский шпион по имени Яков Голос завербовал Эрнеста Хемингуэя. Яков был колоритным старым большевиком, пожизненным революционером, который спасся от царской ссылки, перейдя границу пешком из Сибири в Китай. В конце концов Голос поселился в нижнем Ист-Сайде Манхэттена, где он стал одним из основателей Коммунистической партии США и связующим звеном советской шпионской сети на восточном побережье. В тот день, когда он встретился с Хемингуэем, он действовал от имени НКВД, предшественника КГБ во время холодной войны и СВР сегодня. После встречи Голос сообщил в Москву, что он "уверен, что он [Хемингуэй] будет сотрудничать с нами и ... сделает все возможное", чтобы помочь НКВД.

 

Почему советские власти обратили внимание на Хемингуэя? Впервые он привлек их внимание в 1935 году, написав статью для крайне левого американского журнала New Masses. Его статья была гневным обличением американского истеблишмента за то, что те оставили большую группу ветеранов, служивших государству, умирать от последствий урагана, который в том году обрушился на Флорида-Кис. Затем, во время гражданской войны в Испании, он вступил в контакт с агентами Коминтерна, советскими шпионами и коммунистическими партизанами. Они заинтересовали и очаровали его, тем более что они боролись за дело, которое было  его страстью: антифашизм. Эта страсть послужила основой для сюжета романа "По ком звонит колокол" и не случайно заставила его согласиться на предложение Голоса, которое поступило через несколько месяцев после выхода в издательстве Scribner's великого политического романа.

 

Правда, в его поддержке коммунизма были свои особенности. Он придерживался мнения, что сотрудник Госдепартамента Алджер Хисс был коммунистическим шпионом; когда его товарищей по гражданской войне в Испании вызывали в Конгресс для дачи показаний об их коммунистических связях, он отвергал их мольбы о помощи как нытье.

 

Но к концу жизни он стал таким же горячим сторонником Фиделя Кастро, как и коммунистов в Испании. Хотя Кастро объявил себя марксистом-ленинцем только через полгода после смерти Хемингуэя в 1961 году, уже тогда были явные сигналы, что кубинский диктатор связан с Советским Союзом. Правда, о таких вопросах, как связи Кастро с КГБ, начавшиеся в 1956 году, за три года до его прихода к власти, Хемингуэю было неизвестно. Но, будучи писателем, изучающим революции, Хемингуэй, несомненно, знал, что Советский Союз поставлял оружие повстанцам Кастро в 1956 году. Придя к власти, Кастро проявил свои сталинские черты, конфисковав частную собственность (что представляло угрозу для Хемингуэя, поскольку у него был дом на Кубе), объявив преступлением свободу слова и предав своих последователей, заключив их в тюрьму.

 

В связи с этим возникает вопрос, почему такой независимый писатель, как Хемингуэй, поддержал подобную идеологию?

 

Ответ, возможно, кроется в пресловутом мачизме и любви писателя к насилию. О первом свидетельствует его взгляд на коммунистов как на мужественных солдат. Перед гражданской войной в Испании он восхвалял тех, "кто сражался на баррикадах", и называл нытиками тех, кто протестовал против казней коммунистами левых в Испании.

 

У Хемингуэя были и другие порывы. Однажды он сказал своему собеседнику: "Я знаю, что это, наверное, плохо, но я люблю убивать". Учитывая антифашизм Хемингуэя, Гитлер не подлежал восхищению, кто, как не Сталин, мог восхищать Хемингуэя? Можно даже сказать, что он последовательно создавал героев со сталинскими чертами.

 

Хемингуэй мало писал о своей шпионской деятельности - по крайней мере, в тех произведениях, которые он публиковал. Однако Рейнольдс утверждает, что в письмах к своим близким друзьям он делился опасениями по поводу того, что его прошлая работа с Советским Союзом может сделать его мишенью для сенатора Джозефа Маккарти и других антикоммунистических крестоносцев. На самом деле, такие опасения могли даже сыграть роль в усилении паранойи, которой Хемингуэй страдал в последний год своей жизни, вплоть до самоубийства в июле 1961 года.

 

По материалам: