Хонор Харрингтон должна была умереть: беседа с Дэвидом Вебером

Дэвид Вебер пишет о Хонор Харрингтон уже двадцать лет. Первоначальные наброски, отправленные Джиму Баену в 90-е годы, обещали космическую оперу с женщиной-офицером военно-космического флота. Харрингтон должна была умереть в пятой книге серии. Это было полдюжины книг назад. Своим долголетием Харрингтон обязана тому, что ее персонаж не стагнирует, а растет от романа к роману.

 

 

 

Харрингтон не всегда является центральным персонажем романов "Вселенной Хонор Харрингтон", но она, по словам Вебера, "основной фокусирующий персонаж". Харрингтон - редкий персонаж в военной фантастике. Она - женщина, которая ведет за собой, но не как мужчина с женским именем, а как лидер, который случайно оказался женщиной.

 

Спустя двадцать лет и одиннадцать романов (и еще больше законченных и ожидающих выхода) Вебер оказался в затруднительном положении. Каждый роман "Вселенной Хонор Харрингтон" предлагает ему все меньше вариантов развития сюжета. Он должен выстраивать сюжет все точнее и точнее. Однако по мере того, как сужаются возможности сюжета, открываются возможности персонажей, и они становятся более гибкими в своих взаимодействиях. Результат оказался решительно положительным. Каждый из последующих романов Вебера, как во "Вселенной Хонор Харрингтон", так и за его пределами, становится все более и более ориентированным на персонажей, не теряя при этом стремительного действия. Во многом это связано с тем, как Вебер развивает своих персонажей: он бросает их в сцену и ждет, что произойдет дальше.

 

В послужном списке Вебера есть не только Хонор Харрингтон. Он профессионально пишет с подросткового возраста и публикует романы с тридцатилетнего возраста. Помимо нескольких самостоятельных романов, Вебер написал или участвовал в создании целого ряда серий, включая "Галактический шторм", "Пятая вселенная", "Империя человека", "Бог войны", "Боло" и "Удержание". Помимо "Вселенной Хонор Харрингтон", он активно пишет романы в саге "Сэйфхолд" и новой серии, которая начинается с его недавнего романа "Из тьмы".

 

В общей сложности Вебер публикует более полумиллиона слов в год, несмотря на травму запястья, которую он получил в 1990-х годах, едва не став инвалидом. В результате несчастного случая он получил раздробленное запястье, а сроки поджимали. Врачи вставляли штифты и шурупы. Не падая духом, Вебер вложил деньги в программное обеспечение для распознавания голоса. Это программное обеспечение, сильно повысило его производительность.

 

Каждая из книг Вебера толстая, сложная и захватывающая. Его мировоззрение тщательно проработано и пропитано любовью к военной истории, политике и человеческой природе. Не говоря уже о технологиях. Кроме того, читая романы Роберта Хайнлайна, он понял, что, по словам Вебера, "с таким же успехом можно писать то, что ты просто хотел сказать".

 

А Веберу есть что сказать. Герои Вебера берут на себя ответственность. Они не жалуются и не ноют. Они не позволяют своим благим намерениям сделать их ханжами. Они знают, что живут в мире, где "никто не может быть свободен". Как и Кит Ломер, Вебер предпочитает историю о "компетентном человеке, который собирается сделать то, что должно быть сделано, невзирая на цену".

 

Ниже мы с Вебером поговорим о характеристиках, насилии и его новой, непреднамеренной серии, которая началась с новеллы "Из тьмы", ставшей романом "Из тьмы". Я сделал все возможное, чтобы избежать спойлеров, но оставил несколько, потому что они иллюстрируют писательский процесс Вебера. Интервью заканчивается тем, что Вебер прикидывает возможные направления для новой серии.

 

 

И эти истории строятся вокруг персонажей. С них мы и начали.

 

 

 

Не в книгах "Вселенной Хонор Харрингтон". В паре других книг у меня были проблемы с персонажами, которые шли туда, куда я ожидал, особенно в плане личных отношений. Я не стараюсь слишком детально продумать все до того, как напишу книгу. Сейчас мне приходится делать это чаще из-за необходимости координировать свои временные рамки. Я планирую что-то вроде: "Курьерский корабль отправляется из Мантикоры в Шпиндель с известием о прибытии Элоизы Причарт. И вот дата". Я знаю, сколько времени потребуется курьерскому судну, чтобы добраться до Шпинделя. Такое детальное планирование мне приходится делать сейчас просто из-за расстояний. Но что касается абсолютно детального планирования развития персонажей? Этого я не допускаю.

 

Например, я знал, что Хэмиш и Хонор окажутся вместе. Изначально я планировал, что они не поженятся, а Эмили поймет, что происходит, и по сути прикроет их. В конце концов Эмили умрет, а Хонор выйдет замуж за Хэмиша.

 

Что ж, произошло две вещи. Первая - я обнаружил, что Эмили нравится мне даже больше, чем я ожидал. Другой - наблюдая за взаимодействием этих персонажей и выстраивая общество Мантикоры и Грейсона так, как я это делал, [некоторые вещи] стали неизбежными. Но я не планировал этого.

 

Если я знаю, что персонаж будет центральным, важным, я стараюсь представить его физический образ в своем воображении. Я пытаюсь представить основные черты характера, те, которые являются главными мотиваторами в жизни этого персонажа. Не слишком подробно. Я просто знаю, что именно так этот человек думает. Затем я бросаю персонажа в сцену. Иногда сцена определяет, каким должен быть этот персонаж. Тогда я просто позволяю этому человеку быть таким, каким он должен быть.

 

Когда я представлял Эндрю Лафоллета, я знал, что он будет оружейником Грейсона. Я знал, каков основной образ мышления грейсоновского оружейника, и знал, что он будет лично предан Чести. Не помню, рассказывала ли я об этом в книгах, но брат Эндрю был офицером дворцовой охраны Протектора. Он погиб во время покушения, которое предотвратила Хонор. Эндрю записался в гвардию Протектора, потому что Хонор выполнила ту задачу, которую не смог выполнить брат Эндрю, защитив Протектора и его семью. Изначально Эндрю вступил в ее гвардию, чтобы отплатить за этот долг. Потом, конечно, возможно, я думаю, я подозреваю, что если бы Эндрю не был грейсонским оружейником и если бы он был получателем Пролонга, то его отношения с Хонор могли бы быть гораздо ближе к ее отношениям с Хэмишем. Однако для него было немыслимо инициировать нечто подобное. Он просто не мог этого сделать. И так же немыслимо было сделать это для нее, потому что она занимала авторитетное положение и была получателем Пролонга, а он - нет. Это была одна из причин, по которой Хонор сделала его оружейником своего сына. Во многих отношениях Хэмиш был суррогатным отцом и суррогатным мужем. Все это крутилось у меня в голове, но я никогда не формулировал это специально для читателя.

 

И в каком-то смысле я и сам этого не понимал, пока не взглянул на сцену и не сказал: "Так вот почему он это сделал!"

 

 

Я пишу книгу, чтобы узнать, какой она выйдет. Именно это позволяет мне поддерживать тот уровень производства, который я поддерживаю.

 

Долгое время я знал, что люди будут злиться на меня за убийство Эндрю в "Миссии чести". Это было само собой разумеющимся. Я был удивлен тем, как много людей сказали - как я и надеялся - что он умер так, как хотел бы умереть. За неимением лучшего термина, его смерть была хорошей.

 

Но я написал эту сцену четыре или пять раз, попробовал не убивать его, и книга не получилась. Я долго не мог понять, почему так происходит. Потом меня осенило. Хонор потеряла на Сфинксе практически всю свою семью, но, кроме случайных имен, вы с ними не были знакомы. Вы знали Эндрю. Поэтому, когда Хонор потеряла его, вы поняли ее боль, а значит, как следствие, поняли боль от потери всех тех людей, которых вы никогда не встречали.

 

Вот почему Эндрю должен был умереть.

 

Для меня все сводилось к тому, что "я не могу убить Эндрю. Я должен убить Эндрю. Почему я должен убить Эндрю?"

 

 

Если вы собираетесь писать о насилии, если вы собираетесь писать военную фантастику - будь то научная фантастика, современная или историческая - вы должны играть с читателем честно. Большинство американцев, несмотря на нашу репутацию жестокого общества, на самом деле имеют очень мало личного опыта столкновения с насилием. Образы и отношение к насилию формируются под влиянием того, что мы видим по телевизору и в кино. Иногда мы видим по телевизору реальное насилие, но в основном это голливудская интерпретация. И она не является точной. Она вводит нас в заблуждение нас. В книге "Убийство" Дэйв Гроссман говорит о уменьшении чувствительности людей, которые снова и снова подвергаются этому случайному насилию. Тезис Гроссмана, как и любой другой тезис, может быть чрезмерно растянут, но я считаю его в корне верным.

 

Одна из обязанностей, которую вы берете на себя, когда собираетесь писать о насилии, - не гламуризировать бой. Я безмерно уважаю военных. Моя личная философия заключается в том, что пока люди не превратятся в то, что мы больше не будем признавать, военная организация будет необходима. Если не будет чего-то, что заставит людей остановиться, кто-то будет продолжать давить. В этом и заключается суть.

 

 

Проблема в том, что не нужно много Усама бин Ладенов, чтобы создать в мире большой хаос. Люди могут расходиться во мнениях о том, как лучше поступить в подобной ситуации, но в конечном итоге любое решение, не основанное на применении силы, работает в кредит. Вы должны иметь возможность покрыть свой долг военной силой. В конечном итоге. Даже если вы никогда ее не примените. Другой должен знать, что она есть. Иначе это как Махмуд Ахмадинежад в Иране, который говорит: "Что вы собираетесь с нами делать?".

 

Я могу увидеть некоторые моральные аргументы в пользу того, что Иран обладает ядерным оружием; моральные аргументы [типа] если у других людей оно есть, какое право имеет тот, кто им обладает, говорить: "Нет, у вас его быть не может". Но для меня это не моральный вопрос, а прагматический. Если Ахмадинежад не сможет заставить себя не разрабатывать ядерное оружие, он его разработает. Так уж сложилось.

 

И именно поэтому военные всегда будут необходимы.

 

Военная служба - это высокое призвание. Война может пробудить в человеке самые лучшие качества, такие как готовность пожертвовать всем ради дела, в которое веришь, но на самом деле это всегда отвратительное, ужасное дело. Я стараюсь донести это до читателя в своих книгах. Некоторые люди исходят из теории, что вы не можете написать все так плохо, как есть на самом деле... поэтому вы пишете все так плохо, как можете. Я считаю, что, поступая так, вы проигрываете спор, потому что это приводит к десенсибилизации. Это просто продолжается, продолжается и продолжается, и читатель в конце концов отключается.

 

Мне больше нравится подход Альфреда Хичкока. Если вы посмотрите на сцену в душе в "Психо", вы никогда не увидите удара. Вы точно знаете, что произошло, но не видите ни одного удара. Я предпочитаю действовать таким образом, а затем время от времени бить читателя прямо между глаз виньеткой, которая наглядно показывает, что происходит, когда в человеческое тело попадает высокоскоростной снаряд. Одно из моих главных увлечений - огнестрельное оружие, и я много лет был охотником на оленей, так что я знаю, что происходит, когда высокоскоростной снаряд попадает в живое тело, и это совсем не то, что обычно изображает Голливуд.

 

 

У меня нет конкретной сцены на примете... но иногда, как мне кажется, самый эффективный способ справиться с насилием - это вообще с ним не сталкиваться. Создать ситуацию, чтобы читатель знал, что произойдет, а потом просто - не показывать этого.

 

 

Я думал, что "Из тьмы" будет самостоятельным романом. Когда я увидел пресс-релиз, то узнал, что это будет серия. Если бы я знал, что это будет сериал, я бы не был так полон энтузиазма вложить в него всю семью. Любой, кто знает нас [Веберов], узнает Двораков [семья, занимающая центральное место в "Из тьмы"].

 

 

Эти люди, Двораки - сумасшедшие! Знаете, многие люди злились на меня, потому что не заметили левого поворота, который я совершил с вампирами. Это было меньшей проблемой для тех, кто читал новеллу "Из тьмы". Тому Доэрти [из TOR] очень понравилась новелла, и он хотел, чтобы я ее расширил. И я сказал: "Конечно!" Патрик Нильсен Хейден, мой редактор в TOR, предположил, что я расширю ее, добавив в конец. Тизер, который он отправил на Amazon, сразу начинает рассказывать о вампирах, потому что новелла занимает около 30 000 слов, а роман - около 110 000 слов, так что он решил, что не будет выдавать много информации, поскольку все это произойдет в первой трети книги. Но роман заканчивается почти там же, где и новелла. Я вернулся назад и вставил дополнительные сюжетные нити. Патрику понравилось то, что я сделал, больше, чем то, что он думал, что я собираюсь сделать, но мы выдали неожиданный финал. Мы написали новый тизер. Если вы прочтете аннотацию "Из тьмы", то там нет ничего, что могло бы навести на мысль о том, что в книге есть что-то оккультное или сверхъестественное. Многие люди ожидали научную фантастику, и они очень разозлились, когда я набросился на них с вампирами.

 

 

- вы не справляетесь со своей работой. Проблема в том, что, поскольку я не знал, что начинаю серию, книги, которые я оставил себе, не будут идти в том направлении, которое предполагают люди. Например, в центре внимания серии, насколько я понимаю, будет то, как человечество выживает после столкновения с Галактикой и в конечном итоге надирает задницу Галактикам, которые будут делать все возможное, чтобы избавиться от нас, пока мы полностью не дестабилизировали уравнение. Вампиры будут лишь второстепенной частью сюжетной линии. Кроме того, я думаю...

 

 

Нет, сейчас я работаю над следующей книгой серии "Сэйфхолд". Что я предполагаю для серии "Из тьмы", так это то, что с захваченными нейропедагогами у нас будет возможность делать биоусиления, как я делал это в серии "Луна мятежника". Мы можем иметь силу и все остальное, что есть у вампиров, а биоулучшенные люди смогут практически сравняться с вампирами. Мы не сможем просочиться через замочную скважину или что-то в этом роде, но мы сможем гулять под солнцем, что могут делать только очень старые, здоровые вампиры. Вампиры будут своего рода нашими лучшими солдатами спецназа.

 

Я думаю, Дворак станет первым послом в Галактической Гегемонии. Им не очень понравится встреча с ним, но мы собираемся практиковать что-то вроде клингонского следствия из Прайм-директивы. "Нам нужны союзники. Вот, у вас есть ядерные бомбы, есть звездолеты. Давайте мы вас пристроим!"

 

Большая часть сюжета для меня - и у меня было больше времени на работу с ним в романе, чем в повести, и, надеюсь, у меня будет еще больше времени на работу с ним в сериале - это превращение Влада в монстра, чтобы перестать им быть, и его борьба за то, чтобы не вернуться к тому, чем он был, и тот факт, что он беспокоится, что это произойдет.

 

Одна из причин, по которой я думаю о введении биоусиления в сериал, заключается в том, что до Галактической Гегемонии пройдет 40 или 50 лет. Если я прибегну к биоулучшению и продлению жизни, то смогу сохранить тех персонажей, которые у меня есть. А ведь именно персонажи делают эту книгу настоящей.

 

Мне предстоит решить множество дилемм!