Несколько слов от Роджера Желязны, часть пятая: Космические путешествия, кибернетика и научно-фантастические детективы

Продолжение публикаций биографических статей о Рождере Желязны. Это пятая часть, предыдущие части:

1. Несколько слов от Роджера Желязны
2. Еще несколько слов от Роджера Желязны: Об Эллисоне, Дилени и Брусте
3. Несколько слов от Роджера Желязны: Путешествия
4. Несколько слов от Роджера Желязны: Влияния и вдохновения

---

В своем предисловии к сборнику рассказов Роджера Желязны "Четверка на будущее" Теодор Старджон назвал Роджера "поэтом прозы", чьи рассказы создают

"запоминающихся персонажей, живых, которые меняются, как меняются все живые существа, не только во время чтения, но и в памяти, по мере того как читатель сам живет и меняется и становится способным привнести больше себя в то, что принес ему писатель". ("Введение", "Четверка на будущее", Нью-Йорк: Ace Books, стр. 7, 1967).

Утверждение Стерджона можно проиллюстрировать на примере двух главных героев из рассказов в сборнике "Четверка на будущее": Галлингер в "Розе для Экклезиаста" и Карлтон Дэвитс в "Врата его лика, факелы его губ". По замыслу Роджера, эти рассказы должны были увековечить память о космических приключениях, происходивших в журнальных рассказах, но эти рассказы также стали для Роджера тренировочной площадкой для выработки его уникального фирменного стиля. Как правило, протагонист Желязны чрезвычайно талантлив, но в то же время личностно небезупречен в своих отношениях. То, как этот герой переживает происходящее, может быть не менее важно, чем научно-фантастическое окружение рассказа.

Космическая опера

Когда Роджер писал "Розу для Экклезиаста" и "Врата его лика, факелы его губ", он отдавал дань уважения космическим операм, которые читал в юности. Но он привнес в этот жанр свою версию главного героя, который, несмотря на свою гениальность, был каким-то незавершенным.

Роджер хотел, чтобы Галлингер достиг эмоциональной зрелости на старом Марсе, каким его представлял Берроуз; он хотел, чтобы Дэвитс обрел самоуважение в океанах Венеры. В нашем интервью 1982 года Роджер рассказал о том, как срочно ему захотелось рассказать эти истории в то время, когда он это сделал:

Так получилось, что мне нравилась фамилия Галлахер, и я выбрал ее вариацию для рассказа "Роза для Экклезиаста". Имя Галлингер показалось мне подходящим. Я написал "Экклезиаст" осенью 1961 года и представил его летом 62-го.
 
Рассказ является комментарием к жанру космической оперы, но я не задумывал его как сатиру. Для меня это была часть ностальгии. Космическая опера была тем жанром, на котором я вырос. Когда я был моложе, я много читал ее в разных журналах. Они были легко доступны в магазинах. Я испытывал сентиментальное чувство к такого рода историям, и мне пришлось сделать это тогда, потому что наши знания о Солнечной системе менялись так быстро. Становилось очевидным, что Марс, описанный Эдгаром Райсом Берроузом, Ли Брэкетт или Эдмондом Гамильтоном - тот Марс или та Венера - огромный водный мир - просто не существовали.
 
К концу 1961 года у нас уже были фотографии, которые показывали, какой на самом деле была поверхность Марса и Венеры. Но эти знания еще не были так распространены среди общественности, и поэтому можно было обойтись историей более старого типа. Я понял, что наступил последний момент, когда я могу написать такую историю.
 
Поэтому я написал "Розу для Экклезиаста", действие которой происходит на старомодном Марсе с красными пустынями и пригодной для дыхания атмосферой. В рассказе были собраны все мои ощущения от старого Марса. И очень быстро после этого я решил написать рассказ о старой Венере, "Врата его лика, факелы его губ". Это было все. Больше я никогда не мог написать подобный рассказ. Они оба были моей данью уважения тому этапу в истории жанра, который был закрыт навсегда".
 

-Санта-Фе, штат Нью-Мексико, 1982 г.

Межзвездные отношения

Роджер продолжил научно-фантастические темы межзвездных космических путешествий, отношений с инопланетянами и открытия инопланетных культур в нескольких романах и рассказах на протяжении 1960-х и 70-х годов.

Когда Роджер отвечал на мои вопросы о романе "Умереть в Италбаре", он рассказал мне о технике написания, которую он перенял из другого жанра: раннего американского Запада. Роджер объяснил это так:

Мне нужно было написать "Умереть в Италбаре" в спешке, и я решил, что мне нужна какая-то формула, которой я мог бы руководствоваться. Я решил попробовать ту, которую, как утверждал романист Макс Бранд, он использовал. Он говорил, что всегда начинает с хорошего парня, который стал плохим, и плохого парня, который стал хорошим, а затем заставляет их пересечься на пути к гибели. Поскольку он написал около трехсот книг, я подумал, что он должно быть знает, о чем говорит.
 
В своем романе я вижу Малакара Майлза плохим парнем, который идет на столкновение с Хайделем фон Хаймаком, или мистером Х. Мистер Х выполняет миссию по спасению жизни, а Малакар хочет использовать уникальную способность Х, чтобы тот смог уничтожить господствующий истеблишмент.
 
И Малакар, и мистер Х - идеалисты, но они находятся на противоположных полюсах. У этих персонажей есть идеалы, которые стали извращенными, потому что они разочаровались в жизни: мистер Х - потому что его исцеление может превратиться в причину смерти, а Малакар - из-за ненависти к правительству, которое господствует в его мире.
 
Малакар был повстанцем, выступавшим против межзвездного правительства, веря в свое дело до такой степени, что прибегал к поджогам, взрывам и убийствам. Он меняется благодаря Шинду, инопланетянину, который общается с ним телепатически. Инопланетный друг представляет собой ту часть человечества, от которой Малакар отказался, когда стал тем, кем он был. Малакар отказался от более мягких чувств, которые все еще испытывал Шинд и делился ими с ним.
 
Мистер Х обладает особым физическим состоянием, которое позволяет ему уничтожать болезни, когда он находится рядом с другими, но когда он слишком долго остается на одном месте, то вызывает вирулентную болезнь, которая приводит к смерти. Он приезжает в Италбар, чтобы вылечить больного ребенка, но когда он остается там слишком долго, люди, находящиеся с ним в контакте, умирают ужасной смертью. Его перемена происходит, когда в городе его клеймят как преступника и выслеживают.
 
Как некоторые люди говорят, что сатанизм - это просто перевернутая форма римского католицизма, так и идеалы Х и Малакара когда-то были чистыми, благородными и так далее, но когда они разочаровались в этом, они пошли другим путем и стали разрушителями.
 

-Санта-Фе, штат Нью-Мексико, 1982 г.

Человеко-машинный интерфейс

Роджер не пользовался компьютером. "У меня в доме нет компьютеров", - сказал он мне в 1985 году. "У меня все еще есть пишущая машинка на коленях и мягкое кресло". Конечно, в 80-е годы компьютеры не были так распространены, как сегодня, но, тем не менее, молодым читателям может показаться удивительным, что Роджер не пользовался компьютером. В наших беседах Роджер признался, что у него есть некоторые знания о компьютерах. "Я знаю очень много о компьютерах на теоретическом уровне. Я много лет следил за развитием компьютеров".

Роджер был увлечен новыми технологиями, которые вели к механизации человека. В ряде рассказов он исследовал тему кибернетики. Больше всего ему было интересно писать о последствиях интеграции человека с машиной. Для Роджера последствия такого прогресса в технологии вытеснили клишированную идею робота-слуги в человеческом обличье. На самом деле, он считал, что тема роботов в фантастике немного старомодна. Он дал следующее объяснение:

Роботы очень сложны в проектировании и дороги, в то время как люди дешевы в производстве. Люди могут обращаться с вещами с большей ловкостью рук, чем большинство роботов, которых я знаю.
 
Сейчас мы находимся в периоде более активной обработки информации. Старое представление о роботе как о человекоподобном человеке-слуге в значительной степени устарело. В наши дни, когда человек думает о робототехнике, он, как правило, думает о механизированных сборочных линиях.
 
Меня больше интересует человеко-машинный интерфейс. Разработка различных протезов интересует меня в таких вопросах, как, например, где заканчивается человек и начинается машина. Я часто думал о том, чтобы сделать историю с человеком или роботом, который, пройдя ряд этапов, меняется на другой конец спектра. К концу истории он будет либо полностью роботом, либо полностью человеком, противоположностью того, кем он когда-то был. И, возможно... вернуть его обратно.
 
Я могу представить себя пишущим историю о двух персонажах, идущих в противоположных направлениях: робот, который становится человеком, и человек, который становится роботом. Я мог бы предложить им пройти мимо друг друга на пути к превращению в металл или плоть. Это была бы вариация сюжета писателя со Старого Запада Макса Бранда о двух персонажах: хорошем и плохом парне. По сюжету плохой парень становится хорошим, а хороший - плохим, а затем эти двое проходят друг через друга.
 
С точки зрения структуры, было бы забавно написать историю с чем-то вроде музыкального автомата, который становится человеком, и, может быть, поп-певицы, стремящейся стать механизированной.
 
Да, я вижу в этом очень интересную идею для исследования.

-Лунакон, Тарритаун, штат Нью-Йорк, 1989 г.

Пояснение к тому, что произошло

В 2009 году поклонники с радостью узнали, что был обнаружен ранее не публиковавшийся роман Желязны, который, как считается, был написан около 1970 года. Сын Роджера Трент договорился с издательством Dorchester Publishing о том, чтобы книга вышла в печать под названием "Брат мертвеца". Издательство Dorchester выпустило его под своей маркой "Hard Case Crime". Именно так. Это был детектив. Сюжет напоминал историю Сэма Спейда, но остроумный разговорный диалог и культурный стиль несли на себе печать Роджера.

Интерес Роджера к сочетанию жанров научной фантастики и мистики хорошо виден в трех новеллах, собранных в сборнике "Имя мне - Легион". Новеллы о безымянном главном герое, раскрывающем тайны, основанные на технологии, назывались "Проект "РУМОКО"", "Kjwalll'kje'koothai'lll'kje'k" и "Дом - палач". В 1976 году "Дом - палач" получил премии "Хьюго" и "Небьюла".

Роджеру нравился его Безымянный персонаж, особенно потому, что он нашел способ сбежать из общества недалекого будущего, в котором каждый аспект жизни людей был оцифрован с помощью компьютера. Помните: Роджер писал эти рассказы в 1970-х годах. Безымянный персонаж жил вне рамок общества, играя роли секретного агента и детектива с блестящим мастерством. Роджер рассказал, почему ему так нравится совмещать два жанра и рассказывать историю этого героя:

Пока никто не знает о вас все, у вас есть возможности, к которым вы можете обратиться, и к которым никто не готов. Именно это и привлекло меня в моем Безымянном персонаже в истории "Имя мне - Легион". Он сбежал от системы, которую я называю "Большой машиной". Мне кажется, как только "Большая машина" или кто-либо другой узнает о вас все, что только можно, вы становитесь гораздо более предсказуемым, а значит, гораздо более управляемым.
 
Я думаю написать полный роман с Безымянным персонажем из серии "Имя мне - Легион". Возможно, напишу еще несколько новелл, если найду подходящую идею для работы.
 
Я знаком с отставным полевым агентом ЦРУ. Он - последний человек на земле, которому можно поверить, что он работал в ЦРУ. Если бы я шел сквозь толпу и должен был определить, чем он занимается, я бы предположил, что он продавец страховок на пенсии или продавец автомобилей. Что-то в этом роде. Он был совершенно обычным на вид человеком. Он был анонимным. Всякий раз, когда я думаю о человеке, у которого опасная профессия, я думаю, что требуется определенная степень анонимности.
 
Безымянный персонаж называет себя любым количеством явно фальшивых имен: Альберт Швейцер, Джеймс Мэдисон, Стивен Фостер. Другие персонажи, которые встречаются с ним, просто принимают их. В некотором смысле, он разрушает систему. Он может взять самое невероятное имя и, если оно записано на бумаге, а Большая Машина говорит, что это его имя, все принимают его за чистую монету.
 
Я считаю Безымянного персонажа одним из моих персонажей, занимающихся сложными науками. В одной повести он занимается геофизикой, в другой - дельфинами, в третьей - искусственным интеллектом. Он особенный персонаж, потому что ему приходится действовать решении загадки, суть которой заключается в какой-то научной идее. Да, он мне нравится. Думаю, я еще не закончил с ним. Возможно, пройдут годы, а может, и раньше, прежде чем я вернусь к нему, но я не закончил с ним.
 
Мне нравится сочетать детектив с научной фантастикой. Есть что-то в форме загадки, что привлекает меня. Как писателю, мне нравится находить подсказки и выяснять, что произошло и почему. И мне нравится создавать финальную сцену противостояния, где все объясняется и происходит последнее действие. Я тоже сделаю что-то подобное.
 

-Санта-Фе, штат Нью-Мексико, 1982 год
 

Источник