Несколько слов от Роджера Желязны: Влияния и вдохновения

Продолжение публикаций биографических статей о Рождере Желязны. Это четвертая часть, предыдущие части:

1. Несколько слов от Роджера Желязны
2. Еще несколько слов от Роджера Желязны: Об Эллисоне, Дилени и Брусте
3. Несколько слов от Роджера Желязны: Путешествия

---

Роджер был открыт для ЛЮБОГО дела. Те друзья, которые видели его в ролевых играх, могли бы сказать вам, что он был мастером импровизации свежих персонажей из воздуха. Если кто-то, кому он доверял, делал предложение, которое ему нравилось, Роджер тут же принимался за дело.

Когда я проводил интервью с Роджером один на один перед переполненным залом на Lunacon в 1989 году, я обставил свое вступление таким образом:

"Мы собрались здесь, чтобы поговорить с человеком, который выдает себя за американского писателя-фантаста конца двадцатого века, живущего на теневой Земле. Кто вы на самом деле?"

Роджер поднял микрофон и сказал: "Сеймур Джист, отставной крупье из Акрона, штат Огайо. Роджер Желязны нанял меня, чтобы я заменял его в подобных случаях, потому что он очень затворнический человек. Я встретил его в Кливленде около десяти лет назад. Я проиграл ему пари и с тех пор возвращаю ему долг".

Его ответ был совершенно неожиданным, но с помощью этой горстки фраз Роджер создал человека, который живет в сознании аудитории, у которого есть работа, история и причина существования.

Я хотел бы узнать больше о Сеймуре Джисте и его связи с Роджером Желязны. Насколько я знаю, это было его единственное упоминание об этом персонаже. Если только кто-то из вас не слышал, как Роджер говорил о Сеймуре Джисте...

Появление Повелителя Света

Источник одного из величайших произведений Роджера в жанре фантастики возник самым обычным образом. Один незначительный инцидент позволил ему открыть свое воображение для возможностей, и благодаря этому он создал увлекательный другой мир и необычного персонажа по имени Махасаматман, который предпочитал, чтобы его называли Сэм.

Позвольте Роджеру объяснить:

Идея романа "Бог света" возникла у меня, когда я порезался во время бритья прямо перед выступлением на конференции. Мне пришлось выйти на сцену с большой раной на лице. Я помню, что тогда я подумал: Хотел бы я менять тела. Это послужило толчком к размышлениям: Если бы можно было менять тела, в какой культурный фон это вписалось бы? Что-то вроде трансмиграции или реинкарнации - это могло бы вписаться в религию. Похоже на буддизм. Какую историю я мог бы из этого извлечь?

Идея закралась, пока я сидел на панели. Я провел быстрый мысленный поиск: Казалось, что во многих фэнтезийных романах, которые я видел, использовалась норвежская мифология, ирландская и греческая, но я не видел ничего, где бы использовалась индуистская мифология. И там был интересный конфликт в том, что сам Будда использовал свою религию в попытке реформировать более старые религии, которые появились до него. В этом смысле это была политическая вещь.

Я читал "Сиддхартху" Германа Гессе, когда писал "Бога света", наряду со многими другими вещами. Мне показалось, что это подходящее время, чтобы прочитать ее и посмотреть, что он может сказать о Будде. В первой главе я думал о сцене большой битвы в "Махабарате". Это помогло мне визуализировать битву в моем романе.

Каждая из глав в романе - это почти самостоятельная история. На самом деле, несколько из них были проданы как новеллы. Эд Ферман купил один для журнала "Фантастика и научная фантастика" под названием "Смерть и палач". Эта история и послужила толчком для всего этого.

Эти и следующие наблюдения Роджера имели место в течение первой недели ноября 1982 года, когда он пригласил меня взять у него интервью в его доме в Санта-Фе, Нью-Мексико.

Откуда взялась фигура бессмертного

Я спросил Роджера о том, что его продолжает увлекать, когда он возвращается к бессмертному главному герою во многих своих произведениях. Откуда взялась эта концепция? Это был простой вопрос, который мог бы задать любой.

Он вскочил на ноги с громким восклицанием. "Я могу сказать вам, откуда взялась фигура бессмертного", - сказал он.

Он отошел от моего кассетного магнитофона и начал рыться на своих книжных полках. Он нашел то, что искал, с волнением в глазах и протянул мне старую книгу в твердой обложке. Жадно указывая на книгу, он объяснил:

Вы знакомы с трилогией книг Джорджа Сильвестра Вирека и Пола Элдриджа? Возможно, это первые книги, которые я когда-либо читал о бессмертном персонаже.

Книга, которую вы держите в руках, была первой, "Мои первые две тысячи лет: Автобиография странствующего еврея". Она была опубликована в 1928 году. Бродячий еврей рассказывает свою историю во время Первой мировой войны. Вместе с группой людей он на шесть месяцев попадает на гору Афон. Там есть психоаналитик, и один человек - главный герой - соглашается пройти психоанализ в порядке эксперимента. Этот человек оказывается единственным в мире человеком, обладающим памятью двухтысячелетней давности. Он рассказывает о своей жизни на протяжении всей истории со времен Иисуса, через Средневековье и в двадцатый век.

Вирек умер некоторое время назад, а Элдредж скончался 26 июля этого года [1982] в возрасте девяноста четырех лет.

Следующие книги, которые написали Вирек и Элдредж, рассказывают ту же историю с точки зрения двух других бессмертных, которых Бродячий еврей встретил в первой книге. В своем рассказе Блуждающий еврей продолжает встречать странную женщину на протяжении всей истории. Она оказывается Саломеей, которая получила проклятие от Иоанна Крестителя, когда из-за нее он потерял голову. Авторы рассказывают ее историю во второй книге "Саломея: Блуждающая еврейка: Мои первые две тысячи лет любви".

Третья и последняя книга, "Непобедимый Адам", рассказывается с точки зрения очень странного слуги, которого странствующий еврей встретил в Африке. Хотя слуга свободно говорит с другими людьми в книге, он произносит только одно слово - "Катафа" - Бог. Бродячий еврей озадачен этим слугой, который больше ничего ему не говорит.

Этот слуга также бессмертен и невероятно силен. В этой последней книге мы узнаем его историю, поскольку он переживает те же исторические времена, что и Бродячий еврей.

Вы можете узнать некоторые черты этих людей в моем романе "Этот бессмертный" в образе Конрада Номикоса и Хасана-убийцы.

Кстати, Тед, это дополнительный экземпляр книги "Мои первые две тысячи лет". Если хочешь, можешь оставить его себе.

Прототип для Эйлин Шаллот в романе "Мастер снов"

В своей повести "Мастер снов" Роджер создал мрачного страстного антагониста, который противостоит его главному герою, доктору Чарльзу Рендеру. Эйлин Шаллот была равна Рендеру, несмотря на серьезный недостаток. Это отличие в ее характере сделало ее еще более интригующей для читателей. Мне показалось естественным спросить, как он придумал Эйлин. Когда я задал этот вопрос, его брови сошлись в сосредоточенности. Это был уникальный момент, момент, когда глаза Роджера загорелись самопознанием. Он был тронут и сказал: "Никто никогда не спрашивал меня об этом раньше". Вот что он мне рассказал:

До 1964 года "Мастер снов" был самым длинным произведением, которое я написал. У меня было образование в области психологии [из Case Western в Кливленде], и я решил, что могу использовать его. Сам рассказ имеет дело с фигурой, напоминающей классическую трагедию. На самом деле я использую юнгианские архетипы не осознанно. Это просто то, что приходит в голову. Единственное место, где я сознательно использую психологические теории в "Мастере сновидений" открыто - это психологические дискуссии между персонажами.

Я могу сказать вам, откуда взялся персонаж Эйлин Шаллот. Никто никогда не спрашивал меня об этом раньше. Я писал "Мастере снов", когда работал в Администрации социального обеспечения в Балтиморе. Мне позвонили по телефону по поводу заявления на инвалидность. Я не принимал заявление, но предполагалось, что это мое дело, потому что мы использовали алфавитную разбивку для получения заданий. Я разговаривал по телефону с женщиной, которая в это время работала над статьей. Я уже начал роман, но еще не придумал Эйлин Шаллот.

Разговаривая с этой женщиной по телефону о деле, я не мог сказать, что с ней что-то не так. Ничто в ее разговоре не указывало на то, что с ней что-то не так. Мы подходили к концу нашего разговора, и я сказал: "Надеюсь, у нас еще будет возможность увидеться". Тогда она сказала мне, что ослепла. После того как я повесил трубку, я подумал: Вот оно. Персонаж Эйлин должен быть слепым!

Всевозможные вещи о мотивах этого персонажа начали вставать на свои места. Это помогло мне сформировать основной сюжетный момент: Эйлин была одержима идеей контролировать свое окружение. Трагический аспект в конце зависел от ее одержимости Рендером и ее потребности манипулировать им.

Устройство Хемингуэя

Роджер был известен тем, что экспериментировал с различными техниками письма. Ему было свойственно практиковать литературные стили, которые использовали великие писатели. Он был неотъемлемой частью движения нового поколения писателей, пришедших из 1960-х годов, периода, получившего название "Новая волна", которые сознательно пытались использовать литературные приемы, исторически принадлежавшие литературе разных времен.

В нашем интервью 1982 года Роджер выразил свою любовь к творчеству Хемингуэя и желание подражать ему:

Эрнест Хемингуэй писал и видел всю историю, а затем он намеренно убирал что-то, переписывая историю без этого. В его воображении эта вещь все равно оставалась. Даже если читатель не знает, что это такое, это повлияет на все остальное в рассказе. Читатель чувствовал бы, что там что-то есть, даже если бы не мог указать на это пальцем.

Я делаю это похожим образом, когда пишу. В любом романе, который я пишу, у меня в голове есть несколько вещей, которые произошли в прошлом главного героя и о которых я никогда не упоминаю в книге. В "Розе для Экклезиаста" я не сказал читателю, что Галлинджера зовут Майкл. Я видел в нем цельную личность, поэтому у меня не было причин для использования его имени. Рассказывая его историю, я показывал только часть его самого, ту часть, которая была необходима для действия. Я знал причину его враждебности к Эмори, отцовской фигуре в этой истории, но не видел причин углубляться в это. Не рассказывая всего, что я знал о Галлинджере, я сделал его более реальным.

---

Весной 1982 года я отправился в Сиракузский университет, чтобы изучить письма, оригинальные рукописи и другие документы из коллекции Желязны в их библиотеке. Случайно я обнаружил, что Роджер спрятал в своих бумагах секрет о своем писательстве, который он скрывал от всех нас. Он и сейчас хранится в университетской библиотеке - и вы можете найти его, если знаете, где искать. Я расскажу вам.

Я читал текст короткого рассказа "Party Set", первоначальное название романа Роджера "Кладбище слонов". Переворачивая страницы рукописи, я наткнулся на нечто совершенно неожиданное. На обороте 38-й страницы рукописи было напечатано большими буквами смелое утверждение, которое Роджер скопировал у другого известного автора - и я пришел к выводу, что Роджер стремился следовать ему как личному кредо всю свою писательскую жизнь:

Бесполезно писать то,

Что уже было написано раньше.

Если только ты не можешь превзойти это.

Что должен делать писатель в наше время?

Писать то, чего еще не было

или обойти мертвецов 

в том что они уже сделали.

-ЭРНЕСТ ХЕМИНГУЭЙ, 1936 ГОД

Источник