Памяти Роберта Энсона Хайнлайна

В процессе работы он помог как сформировать клише о жанре (его консервативные тенденции, его инженерный менталитет, наше джетсонианское будущее), так и опровергнуть их. Ему по праву приписывают большую заслугу в привнесении социальной, политической и сексуальной составляющей в американскую научную фантастику (которая, справедливости ради, отставала в этом отношении от британцев, таких как Хаксли, Оруэлл и Стэплдон), он также помог жанру впервые появиться в мейнстримовых изданиях, таких как "The Saturday Evening Post", и в списках бестселлеров. И как отмечает Х. Брюс Франклин в своем исследовании "Роберт А. Хайнлайн: Америка как научная фантастика", он также был первым, кто получил хотя бы символическое признание "в элитных литературных кругах".

 

 

Как признают более проницательные исследователи творчества Хайнлайна, чувство, которое он привнес во все это, не поддается простому определению, но подзаголовок исследования Франклина "Америка как научная фантастика" всегда казался мне подходящим описанием его творчества. Как и страна, которую он так часто комментировал и отражал в своих произведениях, его чувства не поддавались простой категоризации. Он мог быть самоуничижительным и магическим, серьезным и ироничным, восторженно оптимистичным и безнадежно мрачным; суровым индивидуалистом вплоть до социал-дарвинизма и, как выразился Филип К. Дик в своем замечательном эссе "Теперь жди этого года", "Боже, благослови его - это один из немногих истинных джентльменов в этом мире"; жестким прагматиком и чрезвычайно требовательным моралистом, часто на одном дыхании. Обличитель антиинтеллектуализма, он сам был бы открыт для критики по этому поводу, Брайан Олдисс в книге "Trillion Year Spree: История научной фантастики" (сам поклонник многого из того, что написал Хайнлайн, который зашел так далеко, что сказал: "В начале сороковых годов... он не мог ошибиться") утверждает, что произведения Хайнлайна имеют тенденцию отвергать тонкость и сложность мира и говорить вместо этого:

 

 

Называя себя "развлекателем", часто упиваясь более меркантильной стороной писательского бизнеса (как это делал Джубал Харшоу), Хайнлайн также писал романы идей, и, по крайней мере для некоторых, мог быть раздражающе дидактичным, когда решал выступить в роли просветителя по важным вопросам современности. Хотя его достижения в этой области были неоднозначными, он быстро осознал ужасные последствия применения ядерного оружия после Хиросимы, о чем он подробно писал. Возможно, он также сделал больше, чем любой другой американец тех лет, непосредственно предшествовавших космической эре, для популяризации идеи космических путешествий, чему Дуэйн Дэй недавно посвятил серию статей в журнале Space Review.

 

 

Естественно, эта склонность к противоречиям перешла и на его политику, о которой он был весьма откровенен. Хотя Хайнлайна обычно и небезосновательно считают консерватором, в обедненной терминологии нашего поляризованного времени он не был ни красным, ни синим (даже географически, родившись в Батлере, штат Миссури, прямо в Библейском поясе Юга, а затем проведя большую часть своей жизни в Калифорнии). Его взгляды на расу и секс были прогрессивными, особенно для своего времени (хотя его часто обвиняли в скрытом расизме и сексизме, как в "Свободном владении Фарнхэма"), а его взгляды на религию ставят его в один угол с Ричардом Докинзом и Сэмом Харрисом (хотя он играл с магией и мистикой, как в "Уолдо", и с религиозными темами в таких произведениях, как "Работа: Комедия справедливости"). В то же время, однако, он был убежденным сторонником свободного рынка, популяризировал афоризмы Милтона Фридмана (хотя во время депрессии был социалистом) и был ястребом во внешней политике (поддерживал войну во Вьетнаме, хотя был против призыва в армию, а в "Дороге славы" выразил не столько очарования этим предприятием). За "Звездный десант" его обвиняли в фашизме, а следующая книга, которую он опубликовал, "Чужак в чужой стране", была названа классикой контркультуры, и обе они получили премию "Хьюго" в свои годы.

 

Либертарианец, защищавший Джозефа Маккарти, в разные годы своей жизни принимавший активное участие в политических кампаниях Эптона Синклера и Барри Голдуотера, он, пожалуй, был непоколебим в одном вопросе - в своем восхищении армией. Выпускник Военно-морской академии США (где он выступил перед выпускным классом в 1973 году, и где сейчас существует финансируемая кафедра Роберта А. Хайнлайна по аэрокосмической технике), он семь лет прослужил морским офицером, прежде чем его карьера оборвалась из-за туберкулеза, и этот опыт, несомненно, оказал на него сильное влияние. Однако в "Времени, достаточном для любви" он не только шутил по этому поводу (в "Рассказе о человеке, который был слишком ленив, чтобы потерпеть неудачу"), но и изобразил будущее без войны, когда человечество распространяется по Вселенной во всех направлениях.

 

В конце концов, был не просто "один Хайнлайн", а много, иногда один или несколько в каждом романе (вот он в "Лазарус Лонг", вот в "Старике", а вот в "Старике Джубале"), хотя читатели обычно различают их по периодам. "Ранний" Хайнлайн 1940-х и 1950-х годов, когда он написал такие классические произведения, как "Дети Мафусаила", "Кукловоды" и "Дверь в лето", часто получает больше всего похвал. Тем не менее, хотя они вызывают столько же резкой критики, сколько и восторженных похвал, вероятно, именно произведения средних лет Хайнлайна, такие как "Звездный десант" и "Чужак", запомнились сегодня лучше всего. (Я бы согласился с Робертом Горшем, что это был настоящий "золотой век" Хайнлайна).

 

Существует тенденция менее благосклонно относиться к книгам, вышедшим в 1970-х и 1980-х годах, и даже преданные поклонники часто осуждают такие романы, как "Не убоюсь я зла" и "Число зверя". Более суровые люди скажут, что они раздуты, самоиндульгированы и лишены тех качеств, которые сделали ранние произведения столь притягательными (что не помешало им пользоваться огромным коммерческим успехом). Тем не менее, я давно считаю, что некоторые из этих произведений тоже заслуживают внимания, особенно его роман 1982 года "Фрайдэй". Редко обсуждаемый (кроме моей статьи в "Фонде" летом 2006 года, в базе данных Ассоциации современного языка есть еще только одна статья о нем), этот роман не просто бодрое чтение, напоминающее о старых добрых временах, но, несмотря на его недостатки, интригующий случай Хайнлайна - встречи с постмодернизмом. "Фрайдэй" вводит героиню в мир киберпанка, с непринужденным трансгуманизмом и пинхоновской концепцией корпорации "Шипстоун".

 

Тем не менее, неоднозначная реакция на его поздние произведения не нанесла серьезного ущерба его репутации. Он не только остался важным источником влияния на последующих авторов, от киберпанка 1980-х годов (как признал Брюс Стерлинг в предисловии к "Mirrorshades") до военных фантастов, но и книги, написанные самим Хайнлайном, продолжают пользоваться широкой популярностью. Те, кто подражал, а не черпал вдохновение, часто делали это лучше, больше, громче, ярче, но никогда с той же свежестью и глубиной, что, возможно, и позволяет ему не быть просто еще одним "важным" писателем без живой, дышащей фанатской базы, которая читает его не ради школы или работы, а потому что искренне этого хочет. (Всего за два часа до того, как я написал эти слова, я ехал в поезде и заметил, что сидящий напротив меня пассажир читает "Астронавта Джонса", что, естественно, стало поводом завязать разговор. Конечно, он оказался фанатом).

 

 

Невозможно предугадать, как долго это будет продолжаться, мода - вещь непостоянная (и да, даже настоящая классика подвержена ей), но я не буду сильно удивлен, если поклонники Хайнлайна вновь соберутся в Канзас-Сити, чтобы отметить двухсотлетие Хайнлайна в 2107 году. И, может быть, тогда в каждом гараже будет стоять летающий автомобиль.